Есть год больше жизни,
Есть жизни, как год,
Сюжет будто книжный,
Иль наоборот,
Как дебет скучнейший,
Иль искры из глаз.
Так чем же, милейший,
Порадуешь нас?
Каким же ты будешь?
И что принесешь?
Ужель поцелуешь?
Иль к черту пошлешь?
Год — марш похоронный?
Год — танец? Год — песня?
Иль зал будет тронный?
А может все вместе?
Год черный? Год белый?
Год — радость? Год — боль?
Но только не серый,
Но только не ноль!
Счастье вроде нужно всем,
Все за ним гоняются,
Но неясно мне совсем,
Что так называется.
Вкусно есть и сладко пить?
Переспать с красавицей?
Или книжку сочинить,
На весь мир прославиться?
Но постойте! Люди врут,
И горчит веселие.
Я проснулся поутру —
На душе похмелие.
Только слышал я, что вот
В тридевятьземелии
Чудо редкое живет —
Счастье без похмелия.
Ох, на жизненном пути
Перекаты трудные,
Очень нужно мне найти
Счастье беспробудное.
Вы мне говорите напрасно, Что слово, мол, не воробей, Я молча киваю согласно, Но вот не пойму, хоть убей, Зачем же столь мелкую клетку Мы к слову хотим применять? Захочет - и сядет на ветку, Захочет - умчится опять. Как слово сравнить можно с птицей, Коровой, дельфином, котом? То ль тигром, а то ли синицей, Оно обернется потом. Вот выползло слово-креветка, Махнув незаметно хвостом, Но если нацелено метко, Вернется убийцей-китом. Вон слон, гляди, бродит словесный, Тяжел, как гекзаметра стих, Но грохот его полновесный, Нытьем комаринным затих. Под фразами пышных одежек Нам смысла, увы, не видать. Не видно ни швов, ни застежек - Как слова нам путь угадать? Нам знать не дано, где прорвется Суть слов откровенных, нагих, Чем каждый глагол отзовется В судьбе то ль своей, то ль других. Совет дам - коль слово не птица, Назад не заманишь в силки, Скажи лишь, что в сердце вместится, Что ляжет струной на колки.
Раз жила лисица, ела разных мышек, Ящерок и птичек, сереньких зайчишек. Кур таскала, было. Ну чего ей надо? Вкус познать решила ягод винограда. Вот зашла поутру в виноградник лиска - Гроздья наливные с лоз свисают низко. Бархатом пурпурным ягоды сияют, Соком золотистым силу набирают. К гроздьям потянулась любопытным носом, Хвост ее пушистый выгнулся вопросом. Лапой раздавила ягоду на пробу, Запах терпкий, пряный щекотнул по нёбу. Но отнюдь не кровью, и не страхом липким, Пахнет он землею, потом, и улыбкой. И сказала хитро, хвост поджав отвислый: "Виноград зеленый и, наверно, кислый". Рядышком ворона, черный глаз сверкает, Поучить лисицу клюв свой разевает. "На тебя дивлюсь я, ржу во все лопатки, Виноград ведь черный и довольно сладкий". Сыто облизнулась и ушла лисица, Два пера лежат лишь, где сидела птица. Так каков ответ все ж на вопрос мудреный? Виноград был кислый и совсем зеленый.
Цвета какого ты, город Париж, Выглядишь как ты, и как говоришь? Утром ты черный, зеваешь, молчишь, Больно плечом садануть норовишь. Днем ты мелькаешь обилием лиц, Гомон французкий как пение птиц. Вечер, смешенье наречий, ты пьян, Брови японок и скулы славян. Ночью ты шумный... Когда же ты спишь, Разного цвета и звука Париж?
По черной границе, где море Одернет манжету-бурун, Забыв о весельи и горе, Хромал одинокий бегун. Весь берег укутан туманом, И даже прибой замолчал, Весь мир оказался обманом, Не видно концов и начал, Бежал он вдоль черной границы В размытом туманном окне - Из книги забытой страница, Где очень знакомо все мне. Слегка припадая на ногу, Откуда, скажите, куда? Бежал тяжело, понемногу, Затратив немало труда. Вот он растворился туманом, Пропал средь невидимых сфер, Он будет мне в путь талисманом, Так может бежать Агасфер.
Вот такое действо, Гобелен сверкает: Солне зноем сыпет, Вечное семейство Славно отдыхает На пути в Египет. И в тени прохладной На траве зеленой, Груз тяжелый сбросив, Скроен очень ладно, Пыльный и соленый, Возлежит Иосиф. Путь лежит неблизкий Прочь от тирании, Отдых краткий нужен, И склонившись низко, Стряпает Мария Немудреный ужин. А младенец бледный К небесам взывает - Что ему не спится? Он печален, бедный, Словно точно знает Все, что с ним случится. Отдохни немного, День наступит новый, Мальчик с грустным взглядом, Ждет тебя дорога, И венец терновый, Чаша с горьким ядом, Но добра, злодейства Он пока не знает, Яд еще не выпит - Милое семейство Вечно отдыхает На пути в Египет.
Времени бурная сила Вмиг обращается в тлен, Если картинка застыла. Вот на стене гобелен: Нитей судьбы паутина. Не оскорбляя мораль, Милая сердцу картина - Вечная та пастораль. Как королева, пастушка В позе вальяжной лежит, Красит губу сверху мушка, Платье воздушно дрожит. Рядом пастух верным пажем, Спец по сердечным делам, Будь же, пастушка, на страже, Верит нельзя всем словам. Все хорошо и прилично, Фон из лубóчных коров, Сонно, занудно, статично, Нету совсем комаров... В платье таком невозможно Вслед за коровой бежать, Даже стоять будет сложно, Можно лишь томно лежать. Да и пастух рахитичный Вряд ли загонит быка, В белом жабо непривычно, И без мозолей рука. Трáвы нежнее перины, Ног не едят муравьи, Выгнув искусственно спины, Чахнут герои твои. В этой картине все лживо С неба до самой травы. Как же живете во лжи Вы, Пастушка? О, Вы не правы... Бросьте привычность сюжета, Рвите цикличности плен - Волей скромняги поэта Будет другой гобелен
Я прошу - не пойми превратно, Мол, в башке у него изъян, То меня одеялом ватным С головою накрыл туман. Сжался мир до размеров круга, Где границу достать рукой, Не видать ни врага, ни друга, Знаю, есть кто-то там другой. Там не друг с добродушной рожей, И не враг с планом злобных дел, И не просто себе прохожий, Что плевать на меня хотел. Там пугающего размера Из тумана глядит лицо - Глáза два, словно два револьвера, Поделиться хотят свинцом. Тот, кто прячется там, за кругом, Видно, вовсе не так уж прост, Изогнулся кольцом упруго, И мелькнул длинный черный хвост. Лучше встретить на поле брани Пару дюжин простых врагов, Чем торчать в ледяном тумане С этми некто, с хвостом, без рогов. Помешательством то чревато, Я сегодня, увы, не пьян, И отнюдь не стена из ваты, Это зеркало - тот туман.
Исчерна зелёны врастопырку ели Цепко держат небо острием вершин, Чуть дрожат рябины красные качели - Каждый мерит осень в свой цветной аршин. Ярким желтым соком налилась береза, Капельками листьев оросив асфальт, И в озноб бросает, как укол мороза, Лебединой стаи одинокий альт. Вот рисует Солнце, падая за дали, На закатном хóлсте пламенный эскиз, Клёны уронили яркие медали, Засмотревшись косо на осин стриптиз. Яркие одежки разом облетели, Осень, день последний, небо без конца. Ближе, ближе, ближе белые метели, Ночью ожидаем мы зимы гонца.