Как только прозвенел звонок с последнего урока, Котик смахнул тетрадки-ручки в портфель и рванул к выходу, но тут же был вынужден резко затормозить, чтобы не упереться носом в несоразмерно развитую грудь Белухи, Юли Беловой, старосты класса, которая была на полголовы выше его и такой фамильярности уж конечно не потерпела бы.
— Игорь! — строго сказала Белуха, которая не признавала дурацких кличек. — Не уходи, надо стенгазету обсудить.
— Слушай, Белу… это… Юлька, мне бежать надо, у меня тренировка, опоздаю ведь.
— Ничего, не опоздаешь, давай!
Деваться было некуда. В углу уже собралась вся редколлегия: Поварешка, Шпора, Белуха. А теперь и он, Котик. Вернее, так: редколлегия — это Белуха и Поварешка. Шпора классно рисует, она художник, а Котик красиво пишет заголовки: может такой заголовок изобразить, закачаешься — хоть готическим, хоть заснеженным шрифтом.
Белуха с Поварешкой живо обсуждали тему центральной заметки. Обсуждала больше Белуха, а Поварешка или согласно кивал, или отрицательно качал головой. Белуха при этом на удивление легко соглашалась с движениями его головы. Котику надоело ждать, и он предложил:
— Слушайте, а давайте, пока вы думаете, я быстренько нарисую заголовок и свалю. Мне на тренировку бежать надо. Я же пообедать не успею.
— Только о жратве и думаешь вместо общественно-полезной нагрузки! — проворчала Белуха, но разрешила.
Он быстренько сволок со шкафа рулон с листами ватмана, взял один и разложил на столе. Убрал оставшийся рулон, нащупал там же, на шкафу, коробку с принадлежностями — линейка, транспортир, набор перьев, несколько склянок с цветной тушью и набор фломастеров, и погрузился в расчеты: не так-то просто разместить надпись «Классный! листок» ровно посредине. Ширина у всех букв разная. Стандартного шрифта для заголовка у него не было, каждый раз он придумывал что-то новенькое. До него Поварешка заголовки рисовал по трафаретам. Но Котик публично раскритиковал такой подход — мол, похоже на трафаретные указатели в бомбоубежище. За что и поплатился — его же и назначили красиво писать. Впрочем, он не сильно возражал. Сегодня он решил изобразить радужный заголовок: выгнул текст дугой и собрался раскрашивать каждую букву в свой цвет. Тушь тут не подходит, пришлось взять фломастеры. Он аккуратно расчертил пространство для букв, выделив каждой карандашный прямоугольник. А потом уже, без всяких линеек, в прямоугольники вписал буквы и начал старательно закрашивать их фломастерами. Последовательность цветов радуги, с охотником, желающим знать все о фазанах, он помнил, но фломастеров было всего шесть, включая черный, так что приходилось выкручиваться: «к» была красной, «л» — оранжевой, «а» — желтой, «с» — зеленой, другая «с» — синей… фиолетового не было, далее снова шла красная «н»… Вот неудача — красный фломастер закончился. Не беда. Котик взял красную тушь и аккуратно обвел контур буквы тонким пером, макая его в тушь. По сравнению с кровавой ровной заливкой тушью фломастерная буква оказалась малиновой и полосатой. Пришлось и первую «к» тоже заливать.
— Так все, я убежал… — пробормотал он и попятился к выходу.
— Ку-уда? — остановила его Белуха. — Ну-ка… покажи.
Она внимательно осмотрела веселенькую разноцветную выгнутую надпись:
— Так… а почему все буквы разного цвета, да еще и криво?
— Так это как радуга, — оправдывался Котик.
Вся редколлегия в молчании столпилась вокруг стола.
— А что, красиво… — осторожно сказала Шпора и улыбнулась Котику.
— Оригинально, да, — согласилась Белуха.
Вопрос был решен, и через полминуты Котика уже не было в классе. Он мчался домой в надежде успеть поесть до тренировки.