Сквозь сон Котик слышал ненавязчивый, уютный, даже приятный шум, производимый родителями, которые вставали, завтракали, собирались — и наконец ушли на работу: сперва мать, а вскоре и отец. А ему можно было спать, спать и спать, сколько влезет. И пока влезало. Время от времени он открывал один глаз, широко улыбался, переворачивался на бок, обняв прохладную подушку, и снова закрывал глаза. Вчера закончился последний учебный день, и теперь впереди была целая неделя на подготовку к экзаменам. Впрочем, экзамены экзаменами, но полдня, а то и целый день он точно может отдохнуть, ничего не делая!
Он перевернулся на спину и открыл глаза. Бросил взгляд на стену: индеец, видать, ушел по своим важным бразильским делам, и над Котиком висела всего-навсего обычная географическая карта. Он бодро вскочил, в одних трусах побежал на кухню, намешал в чашке варенья с водой, залпом выпил и загрыз сушкой. Радовало, что никто не требовал сперва почистить зубы, помыть физиономию, одеться по-человечески и уж только потом идти завтракать. Как будто в трусах — это не по-человечески! Зубы могут сегодня подождать, но вот прочие утренние процедуры ждать не могут. Через пять минут он вернулся на кухню с бодрой вымытой физиономией, чистыми зубами, в футболке и даже в штанах. Глянул на часы на стене и довольно ухмыльнулся: 11:00, неплохо поспал. Со всей возможной тщательностью сделал монументальный горячий бутерброд, обжигаясь, слопал его, стоя над раковиной, чтобы маслом не закапать штаны. Заправил кровать, отдернул занавески и задумался над тем, что же делать сегодня.
В гостиной зазвонил телефон.
— Да? — Котик снял трубку.
— Привет, Котик!
— О, привет, Дат!
— Не разбудил? — вежливо поинтересовался ехидный Дат.
— Отнюдь, я уже даже позавтракал, к вашему сведению.
— Силен!
— А то! Что звонишь?
— Тут мысль возникла… Ты присоединишься?
— Это смотря к чему присоединяться…
— Мы тут с Мухой хотим замутить походик небольшой, на Перешеек. Я там одно место знаю — класс!
— Какой походик?
— Ну, какой-какой… С палатками, костер… Кобра гитару возьмет. Попоем, туда-сюда…
— А кто еще будет?
— Мы с Мухой, Кобра, Бобариха, может, выберется… Еще надо бы обзвонить народ.
— А кого?
— Не бзди, Котик! — заржал Дат. — Муха Вишне уже позвонила, но та еще думает, может ли да хочет ли. Так что ты уж сам подсуетись… Мы вам обоим будем рады… — снова наглый смешок.
— Я польщен, — сквозь зубы процедил Котик.
— Да ладно, не обижайся. Так ты в деле?
— В деле, если, конечно…
— Если Вишня поедет? — подколол Дат.
— Если предки не возбухнут, — невозмутимо закончил Котик. — А когда идем-то?
— Завтра с утра поедем, в среду к вечеру вернемся — и сразу за учебу.
— Ага, неплохо звучит.
— Тогда тебя записываю. Только ты учти, — продолжил Дат, — у меня палатка — только на двоих. Больше никого не пущу, ясно?
— Без проблем. У отца есть палатка, мы ж в походы ходим иногда.
— Ну и отлично. Ладно, попозже созвонимся. Там еще пожрать надо будет взять, решить, кто да что.
— Ага.
— Ну, пока!
— Пока!

* * *
Вишня сидела на кухне перед красным телефонным аппаратом. Она только что закончила говорить с Мухой и теперь думала. Муха с Датом собрались в поход на природу и подбивали ее тоже пойти. Но что-то беспокоило Вишню. Поход с ночевкой — это ерунда, предки отпустят, надо только сперва добиться молчаливого согласия отца, а там уже и маму легко додавить. Больше похода ее беспокоил Котик. Вернее, даже не беспокоил, а как-то не выходил из головы…
Она вскипятила чайник, налила себе чаю и достала из шкафчика шоколадные конфеты. Протянула руку к телефону, чтобы позвонить Бобарихе, но тот задребезжал прямо под ее рукой. Вишня вздрогнула.
— Алло? — сказала она в трубку.
— П-привет, Вишня! — чуть запнувшийся мягкий голос был слегка искажен в телефоне.
— Котик, ты меня напугал! — слегка сердито сказала Вишня.
— Чем? — голос в трубке был явно озадачен.
— Неважно, забудь.
— Слушай, Вишня, тебе Муха звонила? — спросил Котик. — Насчет похода.
— Звонила.
— И что?
— Что — что? — Вишне нравилось дразнить Котика, он стеснялся говорить некоторые вещи прямо и норовил выражаться иносказательно.
— Ну… ты как?..
— Что — как?
— Ну… ты поедешь?
— Ах, ты про это… Ну не знаю еще… А ты сам?
— Ну я бы да, но еще надо с предками…
— Понятная проблема.
Котик все воспринимал всерьез.
— Да нет, должны отпустить, мы же с отцом в походы ходили, я и костер умею разжигать, и дрова рубить.
— А если я не поеду, ты поедешь? — спросила вдруг Вишня.
— Не знаю… А что, тебя не отпустят?
Она весело расхохоталась:
— Отпустят! Я просто думаю… я еще не знаю, хочется ли мне.
С полминуты Вишня слушала тихое потрескивание в трубке, хорошо представляя себе покрасневшего Котика и то, как он собирается с силами.
— С-слушай, а может, поедешь, а?.. — наконец снова заговорила трубка. — Я тоже поеду… и все там будут. Давай, а?..
— Так зачем тебе я, там же все будут, не соскучишься? — подтрунивала Вишня.
— Ну… это… мне, в общем, наверное… мне с тобой хочется.
— Правда, что ли? — притворно изумилась Вишня.
— Правда, — грустно признал далекий голос.
— Ну ладно, я подумаю.
— Ага.
— Что — ага?
— Слушай, погулять выйдешь?
— Не, сейчас не могу… Может, вечером.
— Ну тогда пока?
— Пока, Котик!
Она положила трубку, подумала немного и снова закрутила диск телефона. Тот протрещал семь раз, и в трубке отрывисто зазвучали длинные гудки.
— Я вас слушаю, — ответил тонкий девичий голосок.
— Ленка, это я, — приветствовала Вишня.
— Ой, Настик, приветик! — прощебетала Бобариха. — Что делаешь?
— Привет, Ленчик! Как дела?
— Я тут прическу себе заделала — закачаешься! Укладку феном сделала, лаком попрыскала — тут у матери стоит, немецкий. Она в шкафчик спрятала, у задней стенки, но я все равно нашла. Знаешь, какой классный! Заходи, я тебе тоже сделаю. Хотя у тебя волосы короткие, плохо получится. Ты только не обижайся, ладно? Я же не к тому, что мне лака жалко, хотя мама, конечно, если заметит, что в баллончике мало осталось, кричать начнет, что рано еще лаком на волосы брызгать. А где же рано, потом-то вообще волос не останется, тогда и начинать, что ли?.. Да нет, мне тоже короткие волосы нравятся, как у тебя: хотя я длинные люблю, но тебе идут короткие. Просто с длинными можно лучше лаком поработать, красиво получается, а короткие и так сами лежат, чего на них лак переводить, правда?
— Погоди ты про волосы! — перебила Вишня.
— А что? — удивилась Бобариха, как будто более важных тем, чем эта, просто не может быть.
— Ты в поход идешь?
— Какой поход?
— Муха с Коброй организуют. Ты что, не в курсе?
— Ах, ты про это… Да какой это поход — так, сходить в лес… Не люблю я такие походы. Меня однажды предки вытащили на пикник в лес, на озеро Щучье — это, знаешь, вдоль железки ехать, а потом чуть в сторону, через переезд… Так там еще их приятели были, тетя Галя с мужем, они нас на машине привезли. Ну, конечно, шашлыки хорошие были… Но я же в платье была, а в нем невозможно сесть нормально: одеяло там какое-то расстелили, на него сядешь — ноги выше ушей, замучаешься! А потом там кочки какие-то, все неровные, не посидишь, да еще муравьи везде: маму один укусил за ногу, да больно так! А еще они костер развели, типа для романтики, так дым, представляешь, все за мной бегал: куда я, туда и он, и едучий такой, у меня прям все глаза слезились, даже тушь чуть не потекла! А взрослые еще напились, кроме тети Гали, у нее живот больной, и ей пить нельзя, песни свои дурацкие про «шумел камыш» орали, да еще спрашивали, представляешь, а чего это Леночка не поет с нами, такая хорошая песня, жалостливая!
Вишня пропускала весь этот словесный поток мимо ушей, но ценную информация ухватывала: про платье она сразу сообразила — в поход надо в штанах ехать.
— Ладно, Ленчик, харэ трещать! — грубовато прервала поток Вишня.
— Да, а что? — ничуть не обиделась Бобариха.
— Так ты поедешь?
— Ну… я даже не зна-аю… Конечно, было бы здорово там посидеть, поболтать… дымок у костра… но я же муравьев и прочих тараканов боюсь, ты же знаешь. А вдруг еще паук какой приползет, я же вообще со страха помру! Слушай, Вишня, а может, нам поехать, но не оставаться на ночь, а свалить домой на последней электричке? А что, классная идея!
Вишня сперва кивнула согласно, хотя Бобариха и не могла ее видеть, но потом представила: сидят они у костра, темнеет. Кобра на гитаре играет, а она на часы поглядывает, а потом говорит: «Ну ладно, мне пора». Да ее же засмеют — и правильно сделают!
— Нет уж, ехать так ехать! — твердо сказала она. — Или не ехать. Ты уж реши и позвони мне. Давай!
— Ну хорошо… — слегка удивилась Бобариха. — А на прическу-то зайдешь глянуть?
— Пока не знаю, может, получится… я позвоню. Пока! — и Вишня положила теплую трубку на рычаг.

* * *
Котик немного пошлялся по дому, сделал себе чаю, вышел с чашкой в одной руке и пряником в другой на балкон. Жил он на пятом этаже, и небольшой скверик прямо под ним был виден как на ладони. На замшелой проломленной деревянной скамейке в тени кустов никто не сидел, но под скамейкой угадывалось почти незаметное движение. Котик присмотрелся — там прятался дворовый кот пятнистого маскировочного окраса. Кот показался из-под скамейки: уши прижаты, туловище вытянуто, торчащие лопатки медленно переносят тело вперед над упершимися в землю лапами. Когда тело продвинулось достаточно далеко, оно застыло, зато теперь лапы медленно переступили вперед под ним. И снова тело плавно поплыло вперед, только кончик хвоста нервно подрагивал и, казалось, жил сам по себе, отдельно от кота. Кот подкрадывался к сороке, что-то клюющей на земле в нескольких шагах от него. Та заподозрила неладное, подняла голову и начала коситься по сторонам, подергивая черно-белым хвостом. Потом вроде бы успокоилась и заинтересовалась какой-то блестящей штучкой в куче мусора. Кот с места, без размаха или разбега, прыгнул, вытянув вперед лапы, — Котику даже показалось, что стальные когти блеснули на солнце, хотя, конечно, этого быть не могло. Однако сорока тоже оказалась не промах: она резко подпрыгнула и тут же замахала крыльями. Через несколько секунд она уже сидела на ветке ближайшей березы и часто застрекотала, то ли оповещая всех вокруг об опасности, то ли глумясь над неудачливым охотником. А кот и не думал переживать или смущаться, он уселся, обмотав свои ноги хвостом, старательно облизал морду и подушечку передней правой лапы, затем встал, потянулся и гордой вальяжной походкой направился к помойке неподалеку, смотря прямо вперед и не оглядываясь.
Пронаблюдав за этой жизненной драмой, Котик наконец-то решил допить чай с пряником. Но в руке ничего не оказалось — пряник куда-то пропал. Он даже перегнулся через перила и внимательно посмотрел вниз, но ничего не увидел на земле под балконом. Вернувшись в комнату и залпом допив подостывший уже чай, Котик вымыл чашку, сунул в рот карамельку, посасывая ее, пошел к письменному столу, выгреб из портфеля учебник и тетрадки и погрузился в подготовку к экзамену.

Навигация по записям