Плотный серый туман, наползший на город в этот осенний вечер, проникал повсюду. Даже нам с «копейкой» было сыро и зябко, несмотря на включенную печку и отличный джаз по радио, а уж думать о тех, кто был снаружи, не хотелось, чтобы окончтельно не испортить настроение. Свет уже включившихся фонарей не разгонял туман, а, многократно рассеясь, освещал его изнутри. Видно было на несколько метров вокруг, а дальше только светящийся туман — ни людей, ни машин, ни домов, ни даже светофоров… Не требовалось особой фантазии, чтобы осознать, что ты не едешь по улице на городской окраине, а плывешь по светящемуся океану, и любопытный планктон со всех сторон наползает на твою не такую уж и прочную лодочку, а вот сейчас, возможно, выскочит грозный Кракен – ужас морей, который тебя чувствует, а ты его не видишь из-за светящегося плантона, и тогда не будет спасения. Фары не помогали, они не разгоняли туман, а лишь сгущали его, делая светящуюся стену впереди еще более плотной и страшной. Мы с бежевой подругой плыли в направлении на север очень медленно, чтобы иметь возможность хотя бы остановиться при приближении Кракена – вдруг он нас не заметит… И тут на нас с северо-северо-запада, стало торжественно наползать что-то большое и темное – Кракен? Нет, мелковато для грозы океанов, скорее небольшое суденышко странной кубической формы, в нем человеческая фигура с большим мешком, лежащим около ног, а в руке… Что это? Сабля? Куда меня занесло?
Мы проехали еще пару метров, и все прояснилось – я не сошел с ума и не попал в пространственно-временной портал в этом проклятом тумане. Суденышко превратилось в трамвайную остановку, а страшный пират – в молодого человека, скорее даже подростка, немножно нескладного, со спортивной сумкой и длинным чехлом, откуда торчала рукоятка спортивной сабли.
Спортивная сабля, в отличие от легкой стремительной рапиры и тяжелой прямолинейной шпаги, расчитана на нанесение рубящих ударов и требует от фехтовальщика комбинации навыков и умений – тут важна и реакция, и физическая сила, и умение выжидать момент. Поскольку это оружие не боевое, то клинок спортивной сабли легко гнется в поперечном направлении, что позволяет применять неспортивный удар с захлестом. У саблиста хорошо защищена голова фехтовальной маской, и грудь и передняя рука – защитным костюмом и перчаткой. Спина не защищена. Поэтому, если ударить противника плашмя, клинок захлестывает и бьет его по спине – это очень больно и обидно, и остается длинный и тонкий синяк.
Я знаю эту улицу – по ней ходит всего один трамвай, и одинокому саблисту придется еще долго его ждать в мистическом промозглом тумане. Я остановился, приоткрыл окно и сказал:
— Эй, спортсмен, давай довезу до площади, ты тут трамвая не дождешься.
— Почему Вы так думаете? – недоверчиво спросил парень.
— Я сейчас мимо трамвайного кольца проезжал, там нету трамвая, значит, тебе ждать не меньше получаса.
— А у меня денег нет, — сказал он, — Ладно, я подожду, спасибо.
— Садись, — сказал я, — за так довезу. Туман больно нехороший, негоже коллегу-саблиста тут бросать.
— А Вы тоже саблист? — парню явно понравилось, что я по форме гарды распознал саблю.
— Бывший, — уточнил я.
Он взгромоздил свой баул с формой на заднее сиденье, а сам сел рядом со мной, чехол с саблей держал в руках. Мы тихо поплыли дальше на север.
— Как успехи? – поинтересовался я.
— Уже никак! – он вдруг рассердился, — я теперь тоже бывший саблист…
Я молчал, он тоже. Потом его прорвало:
— Меня дисквалифицировали, на два года, а это – конец карьере! Я же должен был сейчас второй разряд получить – зачет был. А из-за этого Цветулькина… Ну я же не хотел – я его с захлестом, а клинок сломался. Сабля ведь хорошая была, венгерская, от дяди досталась. Вот смотрите!
Он раскрыл чехол и достал саблю – она была сломана пополам. Он так же сбивчиво продолжал, и я понял, что он сломанным клинком распорол защитный ватник на груди соперника, за что его и дисквалифицировали. И тут он заплакал от обиды… Потом попросил остановить, сказав, что здесь живет, и вышел. Я уверен, что жил он совсем не тут, но он уже не чувствовал себя комфортно в моей «копеечке», ему было спокойнее в светящемся тумане. В конце концов, со сломанной саблей в руках можно и Кракена не бояться.
А мы поплыли дальше. «Копеечка» уютно урчала, как домашний кот на теплой батарее, когда за окном беснуется вьюга, джаз по радио закончился и сменился попсой. Я выключил радио и, чтобы снова не попасть под гипноз тумана, стал думать о нашем сегодняшнем госте. Его рассказ был невнятным и путанным, и я решил придумать для него историю, даже если она и не имеет ничего общего с реальностью. Поскольку я не знаю его имени, звать его буду просто Саблист.
*************************************
Когда в спортзале их школы открылась секция фехтования, Саблист туда пошел ради интереса вместе с друзьями – сразу человек 10 из их класса, мальчики и девочки, воспитанные на романах Дюма, пришли на первое показательное занятие. Раньше они фехтованием не интересовались, если не считать «дуэлей» сучковатыми палками. Рапиру он отверг сразу – легкая какая-то, несерьезная. Да и показательное выступление рапиристов разочаровало – выглядит, как обмен булавочными уколами, хотя из романов он знал, что это впечатление обманчиво, и укол острием настоящей рапиры может быть смертельным. Шпага слишком тяжелая, не для подростков. А вот сабля – самое то! Показательное выступление понравилось – серьезные мужчины в белых масках легко двигаются на некоторой дистанции друг от друга, выжидая удобного момента. Затем один бросается в стремительную атаку: красивый удар, другой парирует и тут же наносит ответный удар — очко засчитано!
Тренер, армянин Ашот Адамович Арутюнян (они его называли три-А) спуску им не давал – тренировочные бои были только в конце тренировок и рассматривались, как десерт, после изнурительной ходьбы «гусиным шагом», отжиманий, игрой на выбивание теннисным мячиком. У Саблиста получалось хорошо – врожденная реакция и аналитический склад ума позволяли ему успешно строить бой, что, в сочетании с неплохой физической подготовкой, быстро вывело его в лидеры группы. Три-А делал на него ставку и всячески толкал наверх. На городском уровне Саблист был уже завсегдатаем, зарабатывая очки, впереди светили первые национальные соревнования.
Когда стало понятно, что Саблист всерьез занялся фехтованием, его однажды пригласил к себе родной дядя и, заведя в кладовку, сказал «Бери, если нужно!». Там был старый комплект фехтовального снаряжения – полуистлевший защитный ватник, фехтовальная маска и сабля. Саблист и не знал, что дядя тоже фехтовал. Ватник можно было сразу выбрасывать, защитная сетка маски заржавела, и через нее было плохо видно – тоже отметаем. Зато сабля была невероятной! Сделанная в Венгрии еще до войны (интересно, какими путями она попала к нам?), она была не сравнима с тем казенным оружием, что он привык держать на тренировках – гарда блестела, а деревянная резная рукоятка сливалась с кистью руки в одно целое. Саблю он взял с благодарностью, зашкурил, отполировал – получилась конфетка. Три-А оружие одобрил, сказал, что рукоятка удобнее, а баланс лучше, чем у современных массовых сабель. На соревнованиях Саблист получал от этого еще и легкое психологическое преимущество – в первые секунды поединка противник отвлекался на эту бросающуюся в глаза необычную саблю, что позволяло захватить инициативу.
В тот осенний день были очередные соревнования районного масштаба, где Саблисту надо было просто войти в десятку, чтобы добрать нужные очки. Плюнуть и растереть. В раздевалке он был спокоен, и когда произошла мелкая перепалка с парнем из другой команды, это его не особо задело. С кем не бывает – не поделили удобный шкафчик, тот его обозвал нехорошим словом, исковеркав фамилию, Саблист тоже в долгу не остался. На том и разошлись. Но вот названы результаты жеребьевки, и Саблист должен сражаться со своим обидчиком из раздевалки. После первых же шагов на дорожке наш герой понял, что соперник слабый, опасности не представляет, и возникшее было напряжение спало. Тот бросился в атаку и сильно замахнулся. Саблист улыбнулся и даже показал язык (под маской все равно не видно) – замах выдает неопытного бойца, удар должен проводится незаметным движением. Парировать столь очевидно обозначенный удар труда не составило, и он тут же нанес контр-удар легким движенем кисти правой руки, которая продолжалась в виде сабли. Есть первое очко! И тут острая боль пронзила ногу, так что брызнули слезы и захотелось взвыть – это соперник, поняв, что его атака провалилась, ударил его по незащищенной ноге. Такой удар не засчитывается, и судья даже сделал предупреждение, да что толку – очень больно, и будет синяк. Что-то темное и густое выползло снизу и заполнило его сознание – он отомстит этому наглому обидчику, который его сперва обозвал и потом подлым запрещенным приемом заставил испытывать жгучую боль. Задача осложнялась – надо было не просто победить в этом бою, но и наказать противника. Тот теперь держался осторожно и в атаку не лез. Ну что ж, его это не спасет. Саблист выдвинулся вперед, сделал ложных замах справа, соперник купился и увел туда клинок для защиты, открываясь сверху. Саблист совершил молниеносный выпад и нанес сильный удар по плечу обидчика. В последнее мгновенье рука сама, без его официального разрешения, повернула клинок плашмя, тот изогнулся, захлестнул через плечо и больно приложил противника по незакрытой спине (такой запрещенный удар очень болезненный). Это и была страшная месть, согласно плану, разработанному в кипевшем темной обидой мозгу. И тут произошло то, что часто происходит, если полностью отдаться чувству мести. Удар оказался слишком сильным, венгерский довоенный клинок сломался, и острый обломок сабли наискосок распорол стеганный защитный жилет противника. Вся обида и жажда мести мгновенно исчезли, теперь Саблист с ужасом глядел на распоротый жилет, и в его широко раскрытых глазах отражалась страшная рана груди. Он помнил такое с детства, когда глубоко порезал руку – сперва была только белая аккуратно открытая рана, такая, как сейчас, а только потом оттуда хлынула кровь. Он зажмурил глаза, потом открыл их – ничего не произошло, крови не было, соперник не падал замертво с раскрытой грудью. Да, сломанный клинок взрезал защитный жилет, но до тела не дошел. Теперь он наконец-то мог вдохнуть свежий воздух.
Разумеется, его дисквалифицировали, что означало конец карьеры, тренер три-А прозрачно намекнул, что ему бы следовало переименоваться из Саблиста в кого-нибудь другого, например Горнолыжника или Пловца, освободив место для нового кандидата. Он был со всем согласен, готов понести любую кару, и только благодарил всех ангелов сразу за то, что защитный жилет оказался достаточно толстым.
******************************************
Да, историйка получилась явно высосанная из пальца – столько неправдоподобных деталей и невяжущихся друг с другом концов торчало наружу, что даже моя «копеечка» недоверчиво хмыкала и по-моему даже посмеивалась надо мной. А может причиной ее смешков были просто отсыревшие провода? Наверняка на самом деле все было гораздо проще, но чего только не придумаешь, чтобы не провалиться в светящийся океан с притаившимся беспощадным Кракеном… Да и настоящую историю Саблиста мы никогда не узнаем.