«Ты все пела? Это дело!
Так поди-ка попляши!»
…
«Благозвучен голос мой, —
Стрекоза так отвечала, —
Накорми меня сначала,
Буду петь тебе зимой.»
Согласился муравей:
«Прокормить тебя смогу я,
А под снегом нам зимуя,
Вместе будет веселей.»
Печку топит муравей,
Стрекоза в тепле согрелась
И на стуле завертелась:
«Ну, корми меня скорей!»
«Так и сама и накрывай!» —
Муравей ответил в злости.
«Погоди, но я же гостья,
Мне работать не давай.»
Стрекоза, себя любя,
Сладко пила, крепко ела,
Было дело, в дýше пела,
Но негромко, про себя.
«Мне погуще мясо в щах,
А то станет тонок волос,
И сломаться может голос,
Коль на постных-то харчах.»
Он покорно согласился,
На хозяйстве закрутился,
И к весне совсем зачах.
Срок пронесся, как во сне,
Снега нету и в помине,
Как на новеньком алтыне
Солнце ярко по весне.
Родилась природа вновь.
Стрекоза, томленье сбросив:
«Я вернусь, как будет осень.
Мяса больше заготовь.»
…
А мораль сих длинных слов,
Что упали легковесно:
Жалость не всегда уместна —
Прав был дедушка Крылов.