Архив автора: Урмас

На прогнившем настиле,
Наклонясь на водой,
Два пирата курили,
Старый и молодой.

Всю добычу сегодня
Прокутили дотла,
Были где, и не вспомнить,
Голова тяжела.

Молодой вдруг азартно
Молвил, выпустив дым:
– Я боюсь, ляжет карта
Умереть молодым,

Ходим мы ведь по краю –
Коль погибну в бою,
Как тогда я узнаю
Про судьбину свою?

Что мне в жизни знакомо?
Лишь узлы да ножи…
Где уснул, там и дома…
Вот ты мне расскажи,

Если можно, короче,
Не как дьяк с алтаря –
Для чего днем и ночью
Бороздим мы моря?

Старый сплюнул коряво:
– Забодай меня вши!
Это сильного право
Взять, что плохо лежит.

Хороши тут креолки –
Бивень в борт мне нарвал!*
Для того нужны волки,
Чтоб пастух не дремал.

Чтобы сахарным ромом
Не казалась им жисть –
По закону морскому,
Защищай иль делись.

Не оставим в покое,
Нам спокойно не спать,.
Если есть что святое,
Лишь ножа рукоять.

Пусть однажды отправят
В парусине на дно,
И нас примет вода, ведь
С нею мы заодно.

Ты смотри, малый, смело
Без сомнений вперёд,
А пиратское дело
Никогда не умрет.

Дай-то бог, не сегодня
А не бог, так и чёрт! –
И вразвалку по сходням
Он поднялся на борт.

* Нарвал – морской единорог.

Конца нету времени скотскому,
И к этому я не готов,
Но томик Иосифа Бродского
и пара хороших стихов,

Прочитанных ветра ли шелестом
Сквозь громкий заутренний звон,
Растаяв в проулке ущелистом,
Прогнали обрывочный сон.

Безвременье слилось с безместием,
Создав нерушимый баланс.
Не сгинул покуда без вести я,
Ну дайте хотя б один шанс.

Да что вы – один лишь на тысячу?
– Готов и в такое играть!
Налоги же завтра вы взыщете,
Коль будет, с кого их взыскать.

Пульсирует мышца сердечная,
Слегка отдавая в висок.
Растаял трезвон по-над речкою,
И солнце висит в искосок.

За жизнь простую я ратую
И присно молю об одном –
Чтоб споры решались дебатами,
Кончались бы сыром с вином.

Мне вот нынче совсем не до стёба –
Междометьями мыслю, пардон!
Нависают кругом небоскрёбы,
Нету неба, лишь грязный бетон,

А на нем заскорузлые пятна…
Я иду, свою долю хуля.
В небоскребах мне что не понятно –
Как же только их держит земля?

Сотни тонн ведь на метр квадратный,
Также сотни загубленных душ…
Мне уже захотелось обратно,
В чистый воздух, лапландскую глушь,

Где дома на земле невысОки,
Из проблем лишь одна – комары.
Ждут меня где-то там на востоке.
Видно, нужно другие миры

Иногда навещать ненадолго,
Не обрезав обратную нить –
Пусть седая и взмылена холка –
Чтоб свой мир еще больше ценить.

Снова дни и бессчетные ночи –
Было, есть, да и будет так впредь…
Дождь несильный мне темечко мочит,
Мысли чтоб не всухую тереть.

Я вчера недопил, как обычно –
Уж здоровье немного не то –
И мерещится мне неприлично
Конь в сиреневом длинном пальто.

Он глядит чуть искОса с укором –
Мол, опять тебя, друг, занесло.
В этом вижу начало я спора
И ответить хочу. Как назло

Слов никак не найти достоверных –
Как на фронт, все ушли с языка –
Лишь остались проклятья и скверна,
Но я их отгоняю пока.

Ну, а как же тогда точка зренья,
Как смогу настоять на своём?
Только вдруг навалилось прозренье –
Согласиться мне лучше с конём.

Времена счас такие – опасно
Возражать – все взорвется, чуть тронь.
Покиваю, пожалуй, согласно –
Не понять ведь, откуда тот конь.

То ли вместе поржём мы над шуткой,
То ль приложит копытом мне в лоб,
И туманным предчувствием жутким
Пробивает холодный озноб.

Коль прихватят меня, так за дело,
Знаю точно – гореть мне в аду.
Помолчу я с конём очумело,
А потом уж очнусь и пойду

По делам срочным или не очень,
Солнце скрипло на небо вползло.
Ну, а конь-то был прав, между прочим –
В самом деле меня занесло.

Здесь природа честна,
И мне нравится это —
Уж весна так весна,
А за ней сразу лето —

Хоть приятно на вид,
Жарко и комаринно…
Осень следом влетит
И затянется длинно —

Прелых листьев паркет
И просевшее небо,
Ветром тянет вослед
Запах черного хлеба…

А как станет нема
И недвижна природа,
Нас накроет зима
Беспробудной дремотой.

А потом мы зевнём
Потревожив покровы,
Светлым мартовским днём
Все закружится снова.

Уж тридцать лет и три года
Лежал на печи Илья –
То ли слезать неохота,
А то ли никак нельзя.

Нечист воротник посконный,
Он выглядит как старик.
А в тёмном углу икона,
И грозен там пыльный лик,

Людей да и Бога ради
Нет смысла на свете жить –
Лежать в тишине и смраде
И брагу впотьмах глушить.

И пролежни уж на роже,
Ругался на мир незло,
Когда калик перехожих
Раз в сени к нему внесло.

Они заломали шапки,
Крестнулись на лик в углу,
Илья встрепенулся зябко
И матерь помянул вслух

– А что вам, калики, надо?
– Да нам бы испить воды.
– Так я принести вам рад бы,
Но ноги вон, вишь, худы.

Эх, добрые человечки,
Добра в этом мире нет,
Лежу я ведь тут, на печке,
С излишком уж тридцать лет.

Калика сказал плешивый:
– Вставай-ка с печи, Илья!
– Смеяться сюда пришли вы?
Да как же вам встану я?

Он гневно сверкнул глазами:
– «Оставь подобру меня!
Налейте водицы сами,
Кадушка стоит в сенях.»

– «А ты все же встань, Илюша,
Тебя вся Расея ждёт!»
Он сполз с печи неуклюже
Неловко шагнул вперед,

Потом, озираясь дико,
Воды принёс из сеней
– Спасибо, – сказал калика, –
Сначала ты сам испей!

Илья отхлебнул немного
И снова отпил, вповтор:
– Вкусна же вода, ей богу!
И рот рукавом утёр.

В руках он почуял силу,
Что Землю готов свернуть.
– Волшебна вода? – спросил он,
Вздымая дыханьем грудь.

А странник воскликнул строго,
Глазами сверкнув в тени:
– Эх, выпил ты, видно, много,
Давай-ка еще хлебни!

И после глотка второго
Утерся рукой опять:
– Побью я теперь любого,
Но землю уж не поднять.

Калики уже на крылечке:
– «Грядут непростые дни,
Довольно лежал на печке,
Родную ты Русь храни,

Что будет неодолима,
Пока есть богатыри.»
Что ж, так говорит былина…
А нынче-то посмотри –

Как будто в сенях покойник
Не убран лежит, в грязи,
Давно Соловей-разбойник
Уж правит на всей Руси,

Опричники однолИки
С ним топают по гнилью.
Ну, где же вы там, калики?
Пора поднимать Илью.

Многая где мудрости, много и печали –
Говорил когда-то Соломон.
Как печаль нагрянула, мудрые молчали,
Так всегда бывает испокон.

А когда осело всё, шрамы затянулись,
Поросла печаль уже быльём,
Мудрецы очухались, встали, встрепенулись,
Рассуждая громко о своём.

Кто виновен, делать что? – развели анализ,
Не сойтись им в мнении одном.
Все переругалися, чудом не подрались,
А потом мирилися вином.

Отпускаю мысли я, на закате жмурюсь,
Ветер плещет дух полынных трав.
Многая печали где, незаметна мудрость –
Соломон, наверно, был неправ.

Ветр воет и пуржит,
Вихри снежные кружит,
Снизу наледь..
Ну а что поет душа,
Хоть не видно ни шиша –
Так зима ведь!

Распрямляется спина,
И, качаясь вполпьяна,
В никуда я.
На висках горячий пот,
За пургою что там ждёт,
Я не знаю.

Пропаду коль, поделом,
А пока что напролом
По метели…
Что там встало на пути,
Не проехать, не пройти?
Полетели!

Да где ж вы, люди добрые?
Пропали как-то вдруг…
И вытеснены кобрами,
Они сжимают круг,

Качают капюшонами,
Нацеживают яд,
Глаза опустошённые,
И языки шипят.

Шажками, тихо, плавными
Я пячусь, не дыша –
Тут не споткнуться, главное.
Куда ушла душа?

Вдоль стеночки бочком идти
И холодно в груди,
Ведь змеи те очковые
Опасные, поди?

Там яд из зуба сОчится,
Раздвоенный язык –
Такого мне не хочется,
К такому не привык.

Вот адские исчадия!
Ну где я, идиот,
Возьму противоядие?
Подумать бы вперёд,

Поставить бы на паузу,
Не лезть бы на рожон…
Но нате вам, пожалуйста,
Уже я окружён.

Но дело мое правое,
Их много, а нас рать –
Найду на них управу я,
Не буду отступать!

Пусть ёкает под рёбрами,
Я сам себе закон –
Коль окружённый кобрами,
То буду я дракон!

Возбужденный словно псих,
Аж на сердце рези,
Я писать стараюсь стих,
Ну а он не лезет.

Упирается, грубит,
Матерится хрипло,
Ощетинился на вид,
Растопырил рифму.

И не пишется в тетрадь,
Я тружусь напрасно –
Жить не хочет он, видать,
В этом мире грязном.

Стих по капле из души
Выдавлю, как прыщик,
Чтоб – все средства хороши –
Cделал мир он чище.