Смерть человека — это всегда трагедия, но уход собственной воле страшен стократно. Самоубийства подростков из-за несчастной любви или непонимания со стороны взрослых еще можно списать на неустойчивую психику и гипертрофированную реакцию при конфликте между внутренним и внешним миром. Когда проигравший сражение полководец пускает пулю в висок, или самурай совершает сеппуку, мы говорим — кодекс чести, и даже уважаем таких сильных людей. Но что заставляет вполне благополучного и состявшегося человека в среднем возрасте без всякой видимой причины сводить счеты с жизнью, да еще иногда прихватывая с собой самых близких людей, остается непонятным для остальных.Можно прочитать кучу книг и статей по психологии, где все разложено по аккуратным полочкам и калиброванным ящичкам, и все равно это приходит неожиданно для всех. Исследования продолжаются, и возможно когда-нибудь проблема будет решена.
Как-то был у нас с «копеечкой» случайный гость – молодой человек, спокойный и ничем внешне ни примечательный. Ехали молча, работало радио, взахлеб, с подробностями, пугая дедовщиной и издевательствами в армии. Гость вдруг сказал негромко: «Все так, но мне армия жизнь спасла». Увидев мой недоуменный взгляд, пояснил: «Я в школу в шесть лет пошел, и меня сразу после школы в военкомат загребли, раньше остальных. А когда я вернулся, из нашей команды только двое остались в живых. Не понимаешь? Ну да, что ж с вас, столичных, взять… В бандиты они все пошли, а куда еще пацану податься? А тут тачки, стволы, крутизна, бабло, девки пищат от восторга… А жили мелкие шестерки не больше года. Все на стрелках да разборках полегли. Говорят, Серый Димона замочил – в разных командах оказались, а потом и его порезали… Сейчас-то еще ничего, все не такой беспредел». Жизнь человека в моей стране никогда не была особо ценной, а в те годы вообще ничего не значила. Там, где миллиардные состояния делались за полгода, за 100 долларов или мобильный телефон могли убить, не задумываясь.
В начале 1990-х годов профессиональные психологи-психопатологи, которых мы про себя называли «психопаты», с удивлением узнали, что в развитой Германии и других благополучных местах, включая спокойную Скандинавию, уровень самоубийств среди трудоспособного здорового населения гораздо выше, чем в нашей стране, где все разваливалось на части на всех масштабах – от сверхдержавы до отдельно взятого подъезда. И они снарядили научную экспедицию в рассыпающуюся империю, чтобы понять, почему же люди здесь, в этом хаосе, не спешат расставаться со своей жизнью, которая ничего не стоит и никому, кроме мамы, жены и пары друзей не интересна.
Экспедиция прибыла на место и отобрала дюжину разнородных аборигенов для опытов. Тут были женщины и мужчины, молодые и не очень, семейные и одинокие, успешные и формальные неудачники, с высшим образованием и без оного – короче, с бору по сосенке, чтобы выявить группы риска. Вашему покорному слуге довольно случайно тоже повезло стать подопытной мышкой, став представителем большой социальной группы. К счастью обошлось без вивисекции, зато на подкормку нам выдавали по 100 дойчмарок в месяц – бешенные деньги. Выходит, бывает бесплатный сыр?
В первый раз нас, мышек, собрали в спортзале какой-то школы, где трое «психопатов» объяснили свои цели и интересы – выявить причины депресии и сиуцидных настроений в условиях социальных потрясений. Для начала они провели с нами занятие по основам аутотренинга. Ха! Эти наивные теоретики и не знали настоящих приемов поддержание себя в тонусе.
Затем задание — каждой мышке предложили прилюдно изложить свою самую важную проблему, предполагаемые способы ее решения, и что делать в случае неудачи. Проблемы у всех оказались какие-то несуразные, на повод для суицида явно не тянули. В-основном, все сводилось к занудно невыразительному рассказу о нехватке денег и попытках их заработать на второй, третьей, пятой работах и каких-то халтурах. Кто-то, ради оригинальности, пожаловался на неудачу в личной жизни, но вышло как-то неубедительно – похоже, его это не сильно волновало. И только у одного мыша, живущего в одной малогабаритной квартире не только с женой, но и с тещей, голос срывался в искренний надрыв. Впрочем, и тут все решилось просто – германский «сыр» в дойчмарках позволит им снять комнату в коммуналке, и проблема снята. Я тоже пробубнил что-то в общем русле мелких жалоб на непростую, но очень насыщенную жизнь. Что-то про памперсы, выходящий из строя телевизор – точно уже не вспомнить. В-общем, сеппукой не пахло… «Психопаты» были недовольны нашей неискренностью, подозревая в сокрытии истинных проблем, и выдали первое хитрое задание, чтобы обойти нашу замкнутость. Нам надо было вести дневник желаний и планов, каждый день записывая в аккуратную тетрадочку, заранее разграфленную, свои желания и планы на будущее, и этапы их осуществления. На этом и расстались.
Когда мы ехали домой, я сказал своей бежевой подруге, поглаживая карман, в котором лежали триста дойчмарок (аванс за три месяца вперед): «Ну что, можно жить. Сегодня гостей не возим. Семью подкормим, и тебе перепадет, я тебя не забуду!» В тот вечер мы с ней прокатились по городу в свое удовольствие, просто так, без цели. Впервые за много лет я просто побродил по Петропавловке — сверкающий золотом шпиль, освещенный низким солнцем, рельефно выделялся на фоне слоеного, живущего собственной бурной жизнью, серо-белого неба, и на него можно было любоваться часами. Потом мы проехали по набережным Невы и Невки. Я был пьян от внезапного ощущения свободы, невнятные мысли причудливо цеплялись одна за другую, я вываливал это на бежевую подругу, а она слушала и не перебивала. Может и не соглашалась, но не перечила.
«Смешные эти психопаты, — развивал я тему, — Что-то исследуют, тренинги, анкеты… Им интересно, почему мы, в этом турбулентном водовороте хаоса, не накладываем на себя руки, а их успешные граждане нет-нет, да и сосокользнут? Все же ясно – когда борешься за существование, свое и детей, не до мыслей о суициде. Для такого сильного поступка нужна сильная причина – какое-то серьезное событие. А отсутствие чего-то событием не является. Все четко и просто – надо вертеться, искать, добывать. Все зависит от тебя. Сегодня есть, чем накормить ребенка – хорошо, можешь спать спокойно. Если нечем – надо крутиться сильнее. Ты кому-то нужен, на тебя надеются. Пока ты нужен, ты не уйдешь в никуда. Каждый день – твоя маленькая личная победа. А у сытого бюргера все основные проблемы решены. У него все налажено, все работает, все по плану, и он чувствует, что никому не нужен. И тогда отсутствие или задержка очередного положительного события автоматически становится событием отрицательным. Но человек не может без проблем, и он сам создает себе новые. Хорошо, если это что-то осуществимое, типа Мерседес купить или построить уменьшенную копию Тадж-Махала из портновских булавок. Тогда это в его силах, он занят и иногда счастлив. Можно больным детям помогать, тогда тоже получается череда маленьких побед. А если он придумал проблему, которую решить не в состоянии: спасти мир или поймать идеальную любовь? Тогда-то у него и возникнут нехорошие настроения, когда он поймет, что разрешить эту проблему не в его силах. А если каждый прожитый день – это твоя победа, то и руки на себя не наложишь. Не там психопаты ищут. Если бы люди вешались от бытовой неустроенности, наши предки самоуничтожились бы в каменном веке.» А потом я купил «копеечке» новую обувку на задние колеса, взамен изношенной, и отличное масло. И кое-что себе в дом…
Разумеется, благие намерения рухнули. Заполнять дневник каждый день почему-то не получалось: дела валились как тяжелый мокрый снег в марте – пока разгребаешь один конец дорожки к дому, другой уже снова засыпан. Звонок от «психопатов» о том, что послезавтра семинар, застал врасплох. Пришлось за пару часов, силой отобранных у и без того не слишком длинного сна, сочинять свои планы и их поденную реализацию за последние месяцы. К тому моменту, когда мы снова ехали на собрание «психопатов», дневник был в идеально красивом состянии, хотя если бы кто вчитался, то затосковал бы уже на второй странице – записи блистали лаконичностью, но отнюдь не разнообразием. Дневник у меня забрали, и больше я ничего про него не слышал. Скорее всего он вошел в чью нибудь диссертацию по психологии единичкой в статистическом океане. Надеюсь, никто в него особо не вчитывался.
Когда я попробовал на семинаре высказать свои мысли о самоубийствах, «психопаты» меня быстро отшили, пригрозив изгнать из группы каждого, кто будет задумываться на эту тему. «Мышиное» дело – отвечать на вопросы и заполнять анкеты, а думать будут те, кому положено, в другом месте и в другое время.
Темой нового семинара была алкогербатерапия. Кто-то придумал, что подавленное состяние можно лечить настойками на травах, и на нас это надо было проверить. «Психопаты» вывалили на стол чемодан, полный маленьких гомеопатических бутылочек, наполненных настойками разных трав на спирту. Каждому из нас досталось по несколько бутылочек. В случае хандры, усталости или апатии надо было выпить 4 капли настойки и записать эффект в опять же заранее разграфленную книжечку.
Хандра навалилась в тот же вечер. Не то, чтобы была какая-то особая причина, но семинар, реакция «психопатов», да даже и аванс в дойчмарках, выданный для подкрепления научного энтузиазма, оптимизма не вызвали. Деньги были тут же потрачены на латание бюджета, включая обновки для «копеечки», но вместо вздоха облегчения мысль о дойчмарках вызывала горечь. В голове незаметно росло сознание обмана «психопатов», немецких налогоплательщиков, себя самого. В-общем, типичный беспочвенный легкий депрессняк. Четыре капли из первой бутылочки с нечитаемым немецким названием легли под язык и сгинули, как в прорве – никакого эффекта. Еще четыре капли – туда же, потом еще, и еще… И вот эффект проявился – стало отпускать, тяжелые мысли, бешенно плясавшие в голове и норовившие проломить темя изнутри, утихомирились. Все еще под воздействием «психопатов» я попытался подумать о самоубийстве, и меня разобрал смех – настолько несуразны были все мои мелкие неурядицы. Видимо засмеялся я вслух, ибо жена пробормотала сквозь сон что-то неодобрительное про ночное пьянство в одиночку. Я отправился спать в умиротворенном настроении, но перед этим записал в книжечку «Подавленное состояние. Принял четыре капли – не помогло. Продолжил принимать до достижения положительного эффекта.» Вообще-то эти травяные настойки мне не очень понравились – у них резкий и горький вкус, коньяк лучше.
Третий семинар был совсем короткий. «Психопаты» объявили, что программа сворачивается – то ли они все уже поняли, то ли деньги кончились. Нас поблагодарили за вклад в мировую науку и отпустили назад, в реальный мир. Мы с «копеечкой» слегка погрустили, что кончился заработок на любопытстве немецких психологов. Хотя с другой стороны, мне было немножко стыдно за свою не совсем добросовестную работу на скрупулезных исследователей. Да и легкие деньги обычно не бывают впрок. «Копеечка» была несогласна с таких взглядом – ей нравилась новая обувка и свежее хорошее масло. Ну так ведь это же не ее совесть грызла…