И снова гобелен на каменной стене, На выцветшей канве лежит веками пыль, Сюжет изображен хоть сказочный вполне, Внимательней всмотрись - а может это быль? Вон замок вдалеке ломает горизонт, На древке золотой колышется штандарт, Гарцует на коне барон или виконт С копьем наперевес, в движении азарт. Какой тут интерес? весь в дымке задний фон, Деталей не видать в том замке над горой, Где с выцветшим лицом напыщенный барон. Но вот передний план - сюжет совсем другой. Прекрасна и проста, как скандинавский миф, Из гордых королев величественней всех, И рыцарь черных лат, колено преклонив, Ей счастлив посвятить побед своих успех. Лишь блеском синих глаз, улыбкой на лице, Она ему дарѝт удачи талисман, Играет красный луч на золотом венце, Кирасою прикрыт в груди его вулкан. И благосклонно счас взмахнет ее рука, И рыцарь черных лат поднимемся с колен... Я вижу ясно всё, и тема мне близка, Мне нравится из всех вот этот гобелен!
Вот гобелен другой, Можно достать рукой И рассмотреть вблизи, Что на стене висит. В темных слегка тонах, Заперты в трех стенах, Перед тобой сейчас Три поколенья враз. Дети галдят гурьбой, Папа дымит трубой, Бабушка у печи, В люльке малыш кричит. Мама вон шьет крестом, Вертит щенок хвостом. Дедушка с книгой спит, Тихо во сне сопит. Вот гобелен какой - Полный кругом покой Прям, как на образах, Счастье во всех глазах. Но через миг, смотри, Словно на раз-два-три, Сдвинулось все вокруг И поменялось вдруг. Маме в нос дым попал, Вырос тотчас скандал, Дедушка словом встрял, В люльке малыш упал. Бабушка у печи Громко на всех ворчит, В драке братья орут, Уши друг другу рвут, Ну и щенок в углу - Лужа уж на полу. Ну почему ж, друзья, Снова не верю я В счастье на целый дом На гобелене том?
Времени бурная сила Вмиг обращается в тлен, Если картинка застыла. Вот на стене гобелен: Нитей судьбы паутина. Не оскорбляя мораль, Милая сердцу картина - Вечная та пастораль. Как королева, пастушка В позе вальяжной лежит, Красит губу сверху мушка, Платье воздушно дрожит. Рядом пастух верным пажем, Спец по сердечным делам, Будь же, пастушка, на страже, Верит нельзя всем словам. Все хорошо и прилично, Фон из лубóчных коров, Сонно, занудно, статично, Нету совсем комаров... В платье таком невозможно Вслед за коровой бежать, Даже стоять будет сложно, Можно лишь томно лежать. Да и пастух рахитичный Вряд ли загонит быка, В белом жабо непривычно, И без мозолей рука. Трáвы нежнее перины, Ног не едят муравьи, Выгнув искусственно спины, Чахнут герои твои. В этой картине все лживо С неба до самой травы. Как же живете во лжи Вы, Пастушка? О, Вы не правы... Бросьте привычность сюжета, Рвите цикличности плен - Волей скромняги поэта Будет другой гобелен
Это было в долине, словно как с гобелена, Где маркиз престарелый направлял экипаж, Королева играла в замке башни Шопена, Но маркиз все прощелкал - он маркиз, а не паж. Это было у замка, чуть вперед и налево, В единенье с природой, отдохнуть чтоб от дел, Напевая Шопена, гордо шла королева, И печально влюбленный ослик вслед ей глядел.
Русская невеста
Пожалуй, самое ценное, что есть в России, это женщины. Они могут быть разными, русские женщины, простыми или изысканными, большими или маленькими, рыжими или русыми, но есть общая черта – у них душевное преобладает над материальным, а способность, а иногда и прямо-таки тяга, к самопожертованию бросается в глаза. Ну скажите, кто еще может тянуть пьянчужку-мужа на себе всю жизнь только из-за того, что когда-то давно он, еше не совсем спившийся, сказал, что любит ее и, даже рискуя быть оштрафованным, украл с клумбы несколько чахлых тюльпанов и гордо подарил ей. И неважно, что с тех пор он ей больше ни разу цветов не дарил, и не обнимал ее лет 15, но за те несколько разлохмаченых тюльпанов она ему прощает все и навсегда. Русская женщина пока еще не испорчена тлетворным влиянием феминизма, и вполне удовольствуется целью жизни удачно (знает ли кто-нибудь, что это такое?) выйти замуж. Есть, конечно и исключения среди женщин, особенно среди молодых и образованных, но в те времена, о которых мы рассказываем, их было немного. Слава о русских женщинах гремит по всему миру, и многие потенциальные женихи, уставшие от претензий эмансипированных фемин, обращают взор на малопонятную страну, где живут удивительные люди. Сайты знакомств и брачные агенства процветают, предоставляя за скромную мзду возможность и тем, и другим поиграть в лотерею под названием – найди свое счастье, если сможешь. А какое отношение все это имеет к нам с «копеечкой»? Да самое прямое!
Весенним утром, когда остатки снега на газонах прямо на глазах серели, сжимались и растворялись в ярких солнечных лучах, мы с «копейкой» выехали на охоту. Практически сразу нам повезло: голосовал «новый русский». Он сел к нам и велел «Давай, шеф, ну улицу УУУУ и можешь особо не гнать». Вполне по моде, на нем был малиновый пиджак, золотой перстень, закрывающий целую фалангу на пальце, и мобильный телефон с короткой и толстой антенной, торчащей из кармана. Золотой цепи с «гимнастом», популярной в те годы, на шее не было. Несмотря на стандартную квадратную фигуру, голову без шеи, и короткую стрижку «чтобы противник в бою за волосы не схватил», что-то в нем было привлекательное. Весь этот прикид был для него не более чем обязательная униформа, чтобы можно было определить его статус – наверняка он был не ниже полковника. Тяжелый и серьезный взгляд сразу отличал его от той шпаны, которой все кругом кишело.
Мы поехали, «копеечка» покряхтывала амортизаторами на непрерывных неровностях улиц, но пока ничего не говорила. Гость осмотрелся и спросил:
— Слышь, а чем ты ваще занимаешься, кроме того, что «бомбишь»?
— Ну так, — начал мяться я, — В институте я.
— Студент, что ли? Чему учишься?
— Да нет, — допрос меня начал разражать, поэтому я вывалил все сразу, — я научный сотрудник, кандидат физ-мат наук, занимаюсь физикой космоса.
— Слышь, физик, — вдруг выдал гость, — Хочешь на меня работать?
— Как это? А что делать надо? — не понял я.
У меня уже был опыт работы программистом в ресторане, платили там не очень, зато обедом из вкуснейших остатков кормили бесплатно. Та халява кончилась, когда помощница бухгалтера и по совместительству племянница директора умудрилась нажать такую комбинация клавиш на клаиватуре, что программа схлопнулась, не сохранив данные за день, что было в принципе невозможно. Такую работку я был бы непрочь повторить.
— Будешь моим доверенным человеком. Сейчас трудно найти кого-то, кому можно доверять, а ты с высшим образованием, да еще и физик, не обманешь. Платить буду хорошо, за доверие.
Логика была странноватая, хотя наверное правильная.
— А что делать-то надо? — что-то меня беспокоило.
— Да, фигня, иногда отвезти пакет, куда скажу – там важные документы, нельзя кому попало доверить. Стольник баксов за поездку.
Ого – это была почти моя месячная зарплата. В голове у меня замигала красная лампочка и раздался сигнал тревоги, да и «копейка» начала дергаться, привлекая мое внимания. «Спокойно, мой бежевый ангел» сказал я ей, а гостю ответил:
— Извините, не могу.
— Ха, умный, да? — усмехнулся, сверкнув золотым зубом, гость и добавил, — Тогда другую работенку, попроще.
— Нет, — сказал я, — спасибо, мне не нужна работа.
— Да ты не ссы! — хохотнул гость и похлопал меня по плечу громадной ручищей, которой он мог бы просто взять меня за голову, как мячик, и приподнять. Наколок на его пальцах я не заметил.
— Эта работа тебе понравится. По-аглицки соображаешь?
— Ну, немного.. — оторопел я.
Неужели через границу пакеты возить?
— А много и не надо. — заржал он.
«Копеечка» перестала кряхтеть и внимательно слушала, готовая в любой момент меня предупретить.
У нашего гостя, который занимался непонятно чем и имел через это много денег и неприятностей, была дочка 19 лет, которая чему-то где-то вроде бы училась. А он очень хотел ее отправить за бугор. «Не хочу, чтобы она здесь, в этой …..аной стране жила. Сама ничего делать не умеет, а если что со мной не так пойдет… Мне-то хрен с ним, а ее жалко» И не придумал он ничего лучше, как пристроить дочку в самое дорогое агентство знакомств, чтобы найти американского жениха — «Я знаешь, сколько баксов туда запихал?». Там дочке составили описание, подретушировали фотографию, и выпустили в полет. Довольно быстро нашелся жених, американец лет 30-ти, с виду вроде ничего. Он и письмо барышне прислал, заплатив агентству за адрес. В-общем, все идет по плану, да вот непредвиденная загвоздка вышла – письма-то он пишет по-английски. Осознав ополошность, наш гость нанял дочке учителя английского, который обещал за пару месяцев обучить ее языку (ох, не завидую я тому учителю). А пока надо заняться письмом – перевести его на русский, а потом перевести назад ответ. «Идет!» согласился я, мой ангел вроде тоже не возражал.
Письмо оказалось у него с собой – четыре небольших странички рукописного текста и парочка вложенных фотографий, которые мне было видеть не положено.
— Сколько тебе нужно времени, чтобы его перевести?
— Минут двадцать — прикинул я.
— Значит так, — взял на себя командование заботливый папаша, — Сейчас я пойду по делам, меня не будет полчаса. Ты переведешь письмо, запишешь перевод, и нормальными буквами, чтоб я понял, а потом отдашь мне. Никуда не уезжай, понял?.
Я кивнул в ответ. Через 5 минут мы приехали к какому-то подъезду с железной дверью без вывески, он оставил мне письмо и ушел. Я начал читать – американец восхищался русским искусством и мечтал найти русскую девушку, которая читает Толстого и Достоевского, наигрывает на рояле Чайковского, и запивает все это чаем из самовара. Он работает в библиотеке, любит итальянскую пиццу и самостоятельно изучает русский язык, чтобы обсуждать со своей невестой стихи Пушкина. Он уже знает, как сказать по-русски Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ. Тут я спохватился – не на чем было записать перевод, ручка-то в «бардачке» всегда валялась, а бумаги не было. Я покопался в своей сумке и нашел парочку завалявшихся листов из черновика диссертации, и на обратной стороне написал все, что американец хотел сообщить своей русской невесте. Некоторых слов я не знал и придумывал на ходу, чтобы вписывались в контекст. Потом я отдал заботливому папаше письмо его будущего зятя, оставил бумажку со своим телефоном (на всякий случай рабочий номер) и именем, получил очень неплохой для получасовой непыльной работы гонорар, и укатил по делам.
Звонок раздался на следующий же день.
— Слышь, это я, — раздалось в трубке.
Я узнал его сразу, но решил помучить, хотя и было страшновато:
— Кто я?.
— Это Серый, ну Сергей это, Михайлович — чувствовалось, что Серый с трудом вспоминает свое отчество, — Ты мне вчера письмо переводил.
— Добрый день, Сергей Михайлович! Все в порядке? — поинтересовался я, хотя если бы все было в порядке, звонить бы он не стал.
— Проблема есть, — сообщил он и, видимо услышав, что у меня прервалось дыхание, добавил, — да ты не ссы, все хорошо, надо ответ написать.
Через полчаса я подъехал к той же двери, он вышел и сказал «Слышь, брат, выручай. Дочка у меня в мать — послала меня с женихом, не хочет к такому придурку ехать, и писать ему не хочет. Короче, ты пока америкосу отвечай, как будто ты – это она». Я не очень понял, решил уточнить – я же должен согласовывать письмо с ним по-русски. Он рассердился: «Ты тупой, что ли? На кой … мне эти сопливые письма читать? Тебе надо сделать, чтобы он ее пригласил в Штаты, но чтобы сам не приезжал, а я дочку уломаю. Уууу, дура!». Вроде сердился он все-таки не на меня. Он дал мне гонорар и велел принести завтра ответное письмо, и чтоб аккуратно написано.
Вечером меня терзали муки творчества – нелегко перевоплотиться в 18-летнюю благородную девицу, как ее представляет себе американский библиотекарь. Что-то я из себя выжал(а) – про Большой театр и про Рахманинова (немножко тяжеловато для кисейной барышни, но ничего), поругал(а) современную «так называемую музыку». С музыкой я попал в самую точку – в следующем письме он долго поносил современную эстраду. Спросил(а), что наиболее достойно из американской литературы. Расписал(а), как красиво встречать белые ночи над Невой, стоя на набережной и наблюдая за разводкой мостов. А вот это была ошибка – у него даже промелькнула мысль приехать, но я ее в корне загасил(а).
Я вел двойную жизнь – мое обычное дерганное существование и суетная забота о хлебе насущном иногда прерывалась, и я превращался на вечер в странную идеализированную барышню, существующую только в воображении американского библиотекаря. Мы с ним вели изысканные беседы без содержания, он никогда не спрашивал о практических деталях, не просил прислать фотографии. Я относил письма Сергею Михайловичу и получал свою мзду, довольно существенную. Когда приходил ответ из Америки, он звонил, и я забирал письмо библиотекаря. В третьем письме я уже напрямую намекнул(а) о встрече, жених начал свыкаться с этой мыслью (а о чем он вначале думал?), Поначалу мне это было забавно и интересно, а потом стало жалко этого библиотекаря. Я преставлял его, сидящего одного в громадном зале вечером после закрытия, и общающегося в письмах не с реальным человеком, а всего лишь с плохим отображением его собственных фантазий, преломленных через мой мозг. По сути, он общался с самим собой, и это замыкало круг, изолирующий его от мира. Поэтому, когда мне опять позвонил папаша и сказал:
— Слышь, это Сергей, ну Михайлович. Все, конец, не будет больше писем, — я не очень огорчился.
— Почему, что случилось? — все-таки поинтересовался я.
— Не твое дело, — отрезал он, а потом неожиданно вполне по-доброму сказал, — Спасибо тебе!
Больше я его не видел, что стало с библиотекарем тоже не знаю.
Мы все играем роли: успешный профессионал, послушный ученик, заботливый отец, бесшабашный хулиган – в зависимости от декораций ту или иную роль, а иногда и несколько сразу. Но любая роль – это отражение кого-то другого. Но не могут же все быть отражениями – даже в самом сложном зеркальном лабиринте должно быть что-то настоящее, чтобы заполнять все своими отражениями, иначе будет только мрак. Кто они, те, кто многократно отражаются в других? За ролями трудно познать себя – какой ты есть, и есть ли ты вообще, настоящий и искренний? Может ты только нагромождение ролей, как капустных листьев, а внутри – нету кочерыжки, и ты уже не капуста, а салат? Не знаю, но среди листьев моего кочана есть довольно необычный — роль русской невесты.
Я прошу - не пойми превратно, Мол, в башке у него изъян, То меня одеялом ватным С головою накрыл туман. Сжался мир до размеров круга, Где границу достать рукой, Не видать ни врага, ни друга, Знаю, есть кто-то там другой. Там не друг с добродушной рожей, И не враг с планом злобных дел, И не просто себе прохожий, Что плевать на меня хотел. Там пугающего размера Из тумана глядит лицо - Глáза два, словно два револьвера, Поделиться хотят свинцом. Тот, кто прячется там, за кругом, Видно, вовсе не так уж прост, Изогнулся кольцом упруго, И мелькнул длинный черный хвост. Лучше встретить на поле брани Пару дюжин простых врагов, Чем торчать в ледяном тумане С этми некто, с хвостом, без рогов. Помешательством то чревато, Я сегодня, увы, не пьян, И отнюдь не стена из ваты, Это зеркало - тот туман.
Принцесса
«Копейка» больше похожа на белого коня, чем я на рыцаря. Хотя она конечно не очень белая, и совсем не конь. Тем не менее, нам довелось принимать в гостях принцессу. Сертификат о принадлежности к королевской семье я не спрашивал и на кровать с горошиной не укладывал, да и маленькой золотой коронки, странным образом не падающей с пышной прически, у нее не было, как впрочем и самой прически, равно как и кружевного платья пастельных тонов или, наоборот, рваного и запачканого золой сарафана. В общем, на принцессу из детских фильмов или взрослых сказок она никак не походила. Так что приходится верить на слово, что наша гостья была настоящей принцессой.
Изображать рыцаря на белом коне нам пришлось не случайно. Если кто-нибудь верит, что можно познакомиться с принцессой просто на улице, то – увы, такое бывает только в сказках. В реальности принцессы на улицах обычно не встречаются. Хотя с другой стороны, каждый может встретить свою личную принцессу, если не будет требовать, чтобы она была при этом еще и законной дочерью короля. У нас было наоборот – членом королевской семьи наша гостья была, но моей личной принцессе и в подметки не годилась.
Меня накануне на работе вызвал начальник и сказал:
— Ты у нас единственный автовладелец, который может несколько слов связать по-английски, так что будешь обихаживать нашу гостью из дружественной, но враждебной страны.
— Яволь, геноссе! — неудачно пошутил я.
Мой начальник, попавший в знаменитые ученые по линии парткома и Первого Отдела, таких шуток не ценил. Он очень нехорошо на меня посмотрел, пошлепал губами, и наконец решив не обращать внимания на идиотские шутки распущенной молодежи, повелел:
— Завтра в десять часа заберешь ее из гостиницы, покажешь город, и к трем часам привезешь ко мне в кабинет.
Я усилием воли запихнул назад сидевшее на языке и уже готовившееся выскочить прямо ему влоб «Yes, sir!», и пробурчал что-то типа «Угумс». Когда я уже выходил, он видимо все-таки решился меня предупредить:
— Ты там того, смотри. Она все-таки принцесса.
Я по-баскетбольному, левым плечом вперед и вниз, на полусогнутых ногах, развернулся:
— Как принцесса? Настоящая?
— Вроде да, — не очень уверенно сказал начальник, и тут же перехватил инициативу, — Но к нам она приехала, как научный коллега, и ее феодальное прошлое к делу не относится.
В этот вечер я подогнал «копейку» к водяной колонке и вымыл, хотя ее родной цвет был еще вполне различим под пыльными разводами. А уж когда я достал щетку и начал сметать пыль в салоне, выгребая мелкий мусор из-под сидений, а потом влажной тряпкой стал протирать «торпеду» и ручки, у нее чуть фары от изумления не выпали.
— Тебе придется завтра изображать белого коня, — объяснил я, — у нас в гостях принцесса. Повозим по городу, а буде появится дракон, придется ее защищать.
На следующее утро мы были в фойе гостиницы. Вернее в фойе был только я, а «копеечка» ждала снаружи. Не могу сказать, что чистота ей шла – ржавые пятна и боевые раны сразу бросались в глаза, но возить принцессу в грязной карете было бы еще большим позором. Я разглядывал всех входящих и выходящих и пытался вычислить принцессу. Вот благородная дама лет преклонных, в мехах и драгоценностях – наверняка она! Но та взяла под руку какого-то сухонького джентельмена и вышла. Не то, сообразил я, моя принцесса навряд ли будет в мехах и брильянтах – как-никак «научный коллега». Меня кто-то окликнул по-английски:
— Простите, я НН, Вы не меня ждете?
— Да, мне Вас ожидающий — перепутал я все слова.
Она совсем не походила на персонажа сказки – крепко сбитая женщина спортивного вида и не очень определенного возраста между 25-ю и 40-а годами, с толстенькими ляжками и ягодицами, внатяг распирающими потертые джинсы, одноцветный свитер с каким-то известным всем, кроме меня, логотиом, и короткая прическа неопределенной формы над немного веснушчатым широким лицом без макияжа. Дааа, не такой а представлял себе европейскую принцессу.
— Добро пожаловать в наш город, — я наконец-то включил в своем мозгу языковой центр, и слова стали более-менее оправильно цепляться друг за друга, — У Вас есть пожелания, что посмотреть, или Вы доверитесь мне, как гиду?
— В Эрмитаж я пойду завтра, а сейчас можете показать мне город? Я столько про него слышала и читала… — сказал принцесса, и голос ее, приятный и низковатый, тоже не соответствовал моим представлениям о принцессах.
— С удовольствием, — ответил я, и мы вышли.
Мне показалось, что она слегка поморщилась, поняв, что ей предстоит быть гостьей моей боевой подруги, но, в отличие от принцессы на горошине, она и виду не подала, что ожидала увидеть Роллс-Ройс или хотя бы Мерседес. Она села на переднее пассажирское сиденье, и мы поехали по немного пыльному, но в то утро очень солнечному городу. Я показал ей много чего – Исаакиевский собор и памятник Пржевальскому, Петропавловку и Смольный собор, прокатил по Невскому и по мостам. Иногды мы выходили, я что-то рассказывал и видел, что ей нравится мой город. Мы ехали по Выборгской набережной довольно быстро, я что-то увлеченно рассказывал, и вдруг увидел боковым зрением, как из под колеса грузовика вылетел камешек, совсем маленький. Он медленно поднялся в воздух, завис там ны высоте полутора метров, и вдруг стремительно рванулся и ударил прямо в лобовое стекло, норовя попасть в голову принцессе. Ему бы это удалось, если бы не «копейка», которая приняла удар на себя. Раздался хлесткий, как выстрел, удар, по стеклу разбежались трещины, но оно выдержало. Принцесса запоздало дернулась, закрыла лицо руками, а потом едва дыша, спросила:
— Что это? Покушение? Что делать?
— Ерунда, — бодро ответил я, проклиная камень, грузовик, принцессу, ведь моей бежевой подруге разбили лицо, — просто случайный камень.
— Я проголодалась, — сказала принцесса, — можно где-нибудь поесть?
Мы зашли в кафе, я пытался было ее угостить, но она наотрез отказалась, да еще и норовила угостить меня. Я не очень убедительно соврал, что недавно ел и что с удовольствием выпью потом кофе. И я-таки сумел ее уломать, что кофе я ее угощу, а то она не сумеет заказать правильно. Немного, полагаю, найдется людей, которые могут похвастаться, что пили кофе с принцессой. А уж таких, которые угощали принцессу кофе, наверняка почти совсем и нету. Так что я страшно горд!
Сидя в кафе, я наконец-то решился:
— Простите, а Вы настоящая принцесса?
Она на полном серьезе начала объяснять:
— Да, мой дед… двоюродный брат… до Второй Мировой войны… женился… А вот кузена…
Мне стало скучно, и я (ох не привили нам хороших манер в обращении с принцессами) перебил:
— А драконы бывают?
Тут она вдруг совсем по-детски засмеялась:
— Конечно, а кто ж, по-Вашему, камень в меня бросил? Это Дракон, он давно за мной охотится.
Смех ее, неожиданно высокий и переливчатый, вполне подходил сказочной принцессе. Я засмеялся в ответ:
— Так выходит я принцессу от Дракона спас?
— Выходит, что так, — согласилась она и добавила, — А спасителю полагается награда.
На секунду у меня мелькнула мысль, что сейчас она меня поцелует, и я в кого-нибудь превращусь (только бы не в лягушку…). Но когда я сфокусировал взгляд, то увидел, что она роется в сумочке и ищет что-нибудь, что можно подарить без особого ущерба. Наконец она, с истинно королевской торжественностью, вручила мне шариковую ручку Peliсan, а глаза ее сверкали улыбкой – ей нравилась эта игра.
Потом я отвез ее в Институт, и больше никогда не видел. Но то, что мне довелось защитить принцессу от Дракона (ну, вообще-то, я тут не при чем, это все моя боевая подруга) и угостить кофе (а вот это уже я сам), приподнимает меня над окружающими, хотя они этого и не замечают. Тот почетный подарок и сохранил, хотя найти уже давно не могу. А «копейка» долго еще бегала со шрамом на лице, на память о Драконе, пока я не поменял ей лобовое стекло.
Гуру
Шел средней тяжести дождь. Пока не затяжной – всего четвертый день. Все было серое, сырое и низкое – низкое небо, прижатые к земле дома, спешащие приземленные люди. Да и моя «копеечка» пошаливала – видимо, сырость в карбюраторе давала себя знать. Я поглаживал ее по рычагу переключения передач и успокаивал, не очень-то сам веря своим словам – ну потерпи, милая, послезавтра обещают солнце. Она терпела, умница, только иногда постанывала.
Небольшая фигура в куртке с капюшоном стояла на тротуаре, неуверенно голосуя. По тому, как человек голосует, опытный «бомбила» может кое-что сказать о нем. Этот очевидно был неопытным пассажиром. Мы притормозили, он приоткрыл переднюю дверцу и назвал адрес на Гражданке. Это было недалеко от моего дома, и я, стараясь изобразить недовольную физиономию, с радостью согласился.
— Сколько возьмете? — поинтересовался он, явно не собираясь торговаться.
— 250 пойдет? — по-одесски, вопросом на вопрос ответил я.
Это было очень по-божески, существенно ниже обычной цены, но заряжать не хотелось. Он не ответил, просто захлопнул переднюю дверцу, открыл заднюю, и сел на заднее сиденье. Это мне понравился, я обычно тоже в такси сажусь сзади.
Гость был невысокий и сухощавый, но в нем чувствовалась сила. Если бы я охотился за сокровищами и, преодолев все препятствия, дошел бы до финала, где только он один стережет волшебную пещеру, я бы, наверное, все бросил и вернулся бы домой, но с ним связываться бы не стал. Он не был настроен разговаривать, я в такую дождливую погоду тоже предпочитаю молча мечтать. Поездка предстояла серая и молчаливая. Стоя в пробке на мосту, я в зеркало заднего вида разглядел его большую спортивную сумку и от нечего делать пытался прочитать зеркальную надпись на сумке. «Айкидо» получилось наконец у меня. Это слово я знал — восточное единоборство. Айкидо занимался мой брат, который уверял меня, что это не столько боевое искусство, сколько философия, стиль жизни. Ничего себе философия – ногами махать!
— Простите, — спросил я, — Вы айкидо занимаетесь?
— Да, — неохотно согласился он.
— А у меня брат тоже занимается, — ляпнул я.
— Ухмс, — пробурчал гость, впрочем без особого раздражения.
— В клубе на Удельной, — решил я уточнить, на всякий случай.
— Как зовут? — спросил гость.
— А-а, нормальный парень, но отвлекается, — отозвался гость, когда я назвал имя брата. Применив дедуктивный метод, который не посрамил бы и Майкрофта Холмса, я вычислил, что мой сегодняшний гость никто иной, как тренер в команде брата. Брат всегда отзывался о нем с обожествляющим восхищением — тренер был мастером своего дела, чемпион России, Европы и вроде бы чего-то еще покрупнее, и обладатель пояса какого-то высшего цвета (я всегда был дальтоником по части цветовых различий поясов, штанов и лампасов), но кроме того он был Гуру. Он не только учил махать в нужной последовательности ногами и руками, но и учил подростков, как правильно смотреть на жизнь. Ученики его боготворили… Ха, думал я, я тоже боготворил своего первого тренера по фехтованию, когда был подростком. Но чемпион Европы и обладатель пояса нужного цвета – это вызывает уважение, профессионалов я люблю.
Машины впереди тронулись, мы наконец-то проскочили бутылочное горлышко Кировского моста, я тут же свернул направо к «Авроре», и через минуту «копейка» выскочила на относительно свободную набережную, где резво побежала, объезжая, а иногда, если я не видел, перепрыгивая колдобоины на проезжей части. Расслабившись и положившись на бежевую подругу, я осторожно подошел к теме, которая меня давно интересовала.
— Скажите, — допытываться было неприлично, мне было стыдно, но вопрос рвался наружу, — Вы мастер боевых искусств, Вам приходится их применять на практике?
Гуру улыбнулся, добро и жалостливо, как если бы увидел маленького котенка, гоняющегося за солнечным зайчиком:
— Нет, никогда.
Поняв, что я ничего не понял, он улыбнулся уже совсем доброжелательно и пояснил
— На меня никто не нападет, и я ни на кого не нападаю.
С первым утверждением я согласился полностью – наверняка не только я чувствовал, что связываться с ним не стоит, но второе вызвало неоднозначную реакцию.
— Ну, предположим, — разгорячился я так, что чуть не вылетел на красный свет, спасибо «копеечка» подтормозила, — Вы идете вечером домой, никого не трогаете, заходите в подъезд, а там трое подонков женщину грабят. Вы же вмешаетесь?.
— Нет, — спокойно, все так же улыбаясь, ответил Гуру, — Это невозможно.
— Что невозможно? – изумился я и, по-моему, даже бросил руль, если бы бежевый ангел нас не охранял, то точно уже воткнулись бы в столб, — Вы бы не стали вмешиваться?
— Да нет, — видно было, что я далеко не первый, которому он пытается это объяснить, — Такая ситуация невозможна.
Я обалдел:
— Как это невозможна? Ды Вы знаете, сколько кругом грабят, насилуют? Вот недавно секретарша нашей лаборатории шла вечером домой….
Он меня перебил, не грубо, но властно:
— Я все знаю, но Мастер никогда не окажется в ситуации, когда кто-то его к чему-то вынуждает. Ваш брат пока может быть вынужден спасать женщину, но если он станет Мастером, то это станет невозможным. Около меня не станут насиловать или убивать. Боюсь, что Вы не поняли… — он явно не собирался продолжать этот странный разговор. Я хотел было возразить, открыл рот, повернулся к нему. Но тут (спасибо, «копейка», ты опять меня выручила) мы попали колесом в яму, и мне пришлось вцепится в руль. Выравнивая траекторию, я вдруг осознал, что Гуру не несет чушь, как я думал секунду назад.
— Это вроде как хороший водитель не тот, кто лихо баранку крутит и быстро ездит, а тот, кто в аварийные ситуации не попадает, чувствует их заранее и ликвидирует до возникновения? — я вспомнил, что мне говорил давно отец.
Гость с интересом посмотрел на меня в зеркало заднего вида, но ничего не сказал. Я сконцетрировался на дороге – уже были сумерки, а уличные фонари еще не зажглись, ямы были плохо видны. Через несколько минут он вдруг сказал:
— Можно и так, если тебе так понятнее.
От этого неожиданного «тебе» вместо «Вам» меня пронзила гордость, как будто я экстерном сдал очень важный экзамен. И тут я вспомнил один случай из моей предыдущей жизни.
**********
Как-то, будучи в байдарочном походе на Урале, мы зашли в одну деревеньку подкупить свежих продуктов. На выходе из магазина к нам подошла группа местных парней. Их главный сказал:
— Давай-ка отойдем за угол, мы вас бить будем!
— За что? – удивились мы.
— Акцент у вас московский, а мы москвичей не любим, — пояснил главарь.
Слова о «московском акценте» показались нам, мнящим себя питерскими интеллигентами, забавными, и мы хихикнули.
— Мы из Ленинграда, туристы, я – Слава, — представился за всех наш руководитель.
— А нам пофиг, не тяни давай, — и местные стали нас окружать.
Страшно не было, их было чуть больше, но и мы не ботаны задохлые, и к тому же был среди нас Миша – борец, мастер спорта, чемпион города. К тому же драка явно затевалась просто ради развлечения, с обычными правилами – драться до крови, лежачих не бить, и т.д. Ну что ж, драться так драться!
Дрались без энтузиазма, хаотично – много беготни, шума и пыли, но пока без повреждений. Мы старались держаться вместе, обороняясь. Сами не нападали, но если на кого-то из наших наседало более одного противника, сразу бросались на помощь и оттесняли лишних. И вдруг я заметил, что наша главная сила – чемпион Миша стоит в стороне, сложив руки на груди. Предатель — он же один мог раскидать всех нападавших! Кто-то из местных ринулся на Мишу, но тот схватил его под мышки, приподнял над землей, как Геракл Антея, и секунд через десять опустил. Антей молча побрел прочь с застывшим на лице изумленным выражением обиженного ребенка. Еще один нападающий замахнулся на Мишу, но его кулак был пойман Мишиной рукой на лету. Драка затихла, все смотрели на Мишу.
— Ну, вы того… извините… – потупившись, сказал главарь.
— Ладно, — ответил Слава, — Нам двигаться пора.
— А давай выпьем, — придумал главарь, — Сейчас у Валька-продавщицы купим.
— Нет, спасибо, нам сегодня еще 10 километров проплыть надо.
— А мы вас на моторке дотащим, — местные уже, похоже, подружились с нами.
— Сами грести будем, — в первый раз подал голос герой сегодняшней битвы Миша.
Новые друзья проводили нас до реки, велели, если где еще будут приставать местные, говорить, что мы друзья Витьки из Идельбаевки, и обещали вечером заглянуть в гости на моторке, хотя к нашей радости обещания не сдержали…
**************************
— Этот Михаил на верном пути, — прокомментировал мой рассказ Гуру.
— Ну да, — у меня кое-что начало проясняться в голове, — Если бы он ввязался в драку, неизвестно, чем бы все кончилось, да? А так само затихло. А могло ведь вообще не начаться…
Гуру согласно кивнул. Оставшуюся часть пути мы промчались быстро по полупустым проспектам. Когда приехали, я хотел было отказаться от денег, но понял, что если он дает, надо взять. Я негромко сказал:
— Спасибо, Гуру!
Он усмехнулся и захлопнул дверцу, а потом мне показалось, что подмигнул мне. Хотя, навряд ли, было довольно темно, и разве Гуру может подмигивать?
Когда мы подъезжали к гаражу, я спросил у «копеечки»
— Я же хороший водитель, правда? Я же тебя в аварийиные ситуации не загоняю. «Угурррр» — согласно проурчала она, делая вид, что не было случаев, когда она чудом спасала нас обоих. Но это было давно, до того, как я встретил Гуру. Теперь-то я знаю, как стать мастером.
Исчерна зелёны врастопырку ели Цепко держат небо острием вершин, Чуть дрожат рябины красные качели - Каждый мерит осень в свой цветной аршин. Ярким желтым соком налилась береза, Капельками листьев оросив асфальт, И в озноб бросает, как укол мороза, Лебединой стаи одинокий альт. Вот рисует Солнце, падая за дали, На закатном хóлсте пламенный эскиз, Клёны уронили яркие медали, Засмотревшись косо на осин стриптиз. Яркие одежки разом облетели, Осень, день последний, небо без конца. Ближе, ближе, ближе белые метели, Ночью ожидаем мы зимы гонца.
Принцесса и Санта
Жила-была прекрасная принцесса, только что без королевства. Жила она в большом Городе в одной южной стране, где зимой тепло, как у нас летом, а летом совсем жарко. Она была замужем за принцем, жила не тужила, целыми днями пела, танцевала самбу, имела много друзей. Но вот беда, не было у нее детей, а очень хотелось ей сына. Ну или дочку. Муж ее, принц, тоже танцевал, но сына пока не хотел. А она и одежды детской накупила на базаре шумном, и игрушек, сладостей насобирала несколько сундуков, а все не появлялась в ней маленькая жизнь. А была в той стране темная колдунья, которая великой силой обладала. Жила она в дремучем лесу, под охраной диких обезьян и ядовитых змей, и никто не мог до нее добраться. Но так принцессе хотелось сына (ну или дочку), что не испугалась она, пошла к колдунье через лес, и так весело по дороге пела, что кусты расступались, змеи раскачивались в такт, а обезьяны танцевали. Так и дошла она до пещеры колдуньи. Удивилась колдунья, увидев прекрасную принцессу, и спросила:
— Что привело тебя ко мне, в дремучий лес, из большого Города?.
Поведала ей принцесса про свою печаль. Задумалась колдунья и говорит:
— Сейчас я тебе ничего не скажу, ложись-ка ты спать, утро вечера мудреннее. Легла принцесса спать, а колдунья зелья наварила, смолы воскурила, свечи зажгла, и села перед зеркалом. Нам то неведомо, что она в зеркале узрела, но наутро разбудила она принцессу и говорит:
— Я тебе помочь не могу, заклятье темное на тебе лежит, злой глаз. Я не в силах его снять, ибо моя сила темная, а нужна светлая.
— А что же делать, бабушка? – огорчилась принцесса, — Неужели нету светлой силы ни у кого?
— Как это нету, обязательно есть, — отвечает колдунья, — На любую темную силу всегда светлая найдется. Но найти ее не просто…
— А как ее найти?
— Говорят, есть великий волшебник Санта, у него сила светлая. Он сможет тебе помочь. Но живет он далеко на севере, где небо с землей сходится. Нелегко туда добраться. Там темно и холодно, только небесная лисица звездную пыль хвостом по небу гоняет.
— Я найду его! – воскликнула принцесса и стала собираться.
— Не спеши, выслушай сперва два совета. Санте скучно в том диком краю, и сонно. Его сперва развеселить нужно. А как он рассмеется, проси скорее, чего хочешь. Но знай, хитер он, и пошутить любит, а шутки у него все такие, что вроде, как и сделает по-твоему, а все шиворот-навыворот. Просить его надо так, чтобы не смог он твои слова наизнанку вывернуть.
— Не волнуйтесь, милая колдунья, я и развеселю, и попрошу правильно!
Долго ли, коротко ли, через моря-окияны, через горы и овраги, через города чужие и деревни странные, а добралась принцесса до дальней страны. Все снегом засыпано, морозец легкий, а в небе звездная пыль переливается, хвостом небесной лисицы поднятая. Глядит – терем стоит, снегом засыпанный, весь яркими огнями переливается. Внутри гномы в красных колпаках ее встречают, вином горячим угощают.
— А кто здесь живет? – спрашивает принцесса.
— Санта! – хором ответили гномы.
Обрадовалась принцесса и спрашивает:
— Как бы мне с ним увидеться?
— А он тебя ждет, — ответил самый старший гном и повел ее в большой зал.
Посреди зала на деревянном кресле восседал великан, в валенках и рукавицах, и расчесывал свою длинную белую бороду. Глаза у него были грустные-грустные.
— С чем пожаловала, девица? – спросил великан.
Оробела принцесса, а потом вспомнила первый совет колдуньи, и пустилась в пляс по залу – сама себе ритм отбивает и самбу Санте танцует. Смотрел-смотрел Санта, рассмеялся, сам вскочил, в пляс пустился. А потом и говорит:
— Хо-хо-хо! Развеселила старика, ну спасибо! Проси, чего хочешь!
Обрадовалась принцесса и говорит:
— Хочу я, Санта, чтобы сыночек у нас в семье появился.
— Хо-хо-хо! – грохочет Санта, — Будет у вас в семье сыночек!
Уж как помчалась назад, в свой Город, обрадованная принцесса! Скоро сказка сказывается, да нескоро дело делается, но наконец добралась она до родного дворца. Не успела через порог ступить, а ей:
— А у нас радость! Сестра твоя старшая сына ждет.
Села наша принцесса на стул и закручинилась… Пошла она снова к колдунье, рассказала все. А колдунья ее давай ругать:
— Ох, глупая девица, говорила же я тебе — проси его просто и понятно, чтоб нельзя было твои слова перепутать. Сестра твоя – это твоя семья?
— Моя! – соглашается прицесса.
— Ну вот и получился сыночек в вашей семье, вроде все правильно, а ты ни с чем осталась, и заклятие твое не снято.
— А что же делать, бабушка?
— Иди снова к Санте, да просьбу заранее придумай и наизусть выучи.
Скоро сказка сказывается… Снова добралась принцесса до терема Санты. По дороге мороз трещит, до костей достает, волки невдалеке воют, страшно принцессе. Но дошла, горячим вином отогрелась, просит гнома провесте ее к Санте. И опять Санта сидит в зале, смотрит исподлобья взглядом тяжелым. Пошла принцесса по залу в самбе зажигалеьной, а Санта и не улыбнется. Испугалась принцесса, думает, что же еще делать. Запела она песню звонкую, громкую, каблучком пристукивает. Оттаял Санта, засмеялся:
— Охо-хо! Ну спасибо, девица, опять позабавила старика! Проси, чего хочешь!
И снова, то ли от вина, то ли от усталости, все советы колдуньи забыла принцесса, говорит:
— Хочу, дедушка Санта, чтобы в доме моем детский смех раздавался.
Зарокотал Санта так, что стены содрогнулись:
— Охо-хо! Ну ладно, девица, будет в твоем доме смех детский.
Быстро добралась принцесса в свой родной Город, подходит в дому своему. Что это? Дети бегают по двору, шумят, веселятся. А это муж ее, принц без королевства, поиздержался в расходах своих, продал дом их школе, и сбежал с деньгами. Осталась принцессе маленькая горница под крышей, да голоса чужих детей во дворе. Опустились у принцессы руки, пошла она по гулянкам буйным, с людьми водится недостойными. Но однажды, когда лежала она в своей горнице, неухоженная и пьяная, вошла к ней женщина в черном, лицо капюшоном закрыто. Окинула она капюшон, и оказалось это колдунья.
— Ну что, принцесса, забросила ты мечту свою, смирилась?
— Какую мечту, какая принцесса, ты что, с ума сошла, противная старуха? И вообще, ты кто такая и как сюда попала,?
Развернулась колдунья и вышла, но напоследок сказала:
— Санта ждет тебя, он поможет.
Вспомнила тут все принцесса, выгнала всех людей недостойных, и снова, в третий раз в северную страну собралась. А там еще холоднее – мороз трещит, пурга в глаза порошит, ни земли, ни неба не видно, из темноты волчьи глаза желтые светятся. Еле добралась до Санты. Даже греться не стала, сразу в зал большой побежала. Санта лежит в своем кресле, глаза закрыты. Пустилась принцесса в пляс, а ноги не слушаются, споткнулась, упала. Запела она, а голос не слушается, кашель вместо песни получается. Придумала рисовать пальцем на заиндивевшем окне, а руки не слушаются. Заплакала принцесса горькими слезами и пошла понуро к двери. У самых дверей обернулась и видит, Санта встал во весь рост громадный и улыбается, а глаза у него теперь добрые-предобрые. И голос его могучий стены сотрясает:
— Знаю я принцесса, за чем ты ко мне пожаловала. Нет больше на тебе заклятия!
И вдруг почувствовала принцесса, что-то живое шевельнулось у нее под сердцем. Но как?
Обнял ее Санта и говорит:
— Ступай домой, принцесса, и поосторожней – сын в тебе живет, твой сын!
Вернулась принцесса домой, и в урочный родила на свет сына и назвала его Габи. Теперь в доме принцессы звучал веселый детский смех. Рос Габи не по дням, а по часам, и быстро превратился в смышленого активного мальчика. Тогда взяла его принцесса и отправилась в дремучий лес к колдунье. Дорогу она знала, дикие обезьяны и ядовитые змеи приветствовали ее и весело играли с Габи. Колдунья вышла им навстречу. Принцесса низко поклонилась ей и сказала:
— Бабушка колдунья, мы с Габи так благодарны тебе, и дедушке Санте, за помощь волшебную вашу!
Но странно ответила колдунья:
— Себя благодари, принцесса, свою веру в мечту. Никто заклятие снять не может, кроме тебя самой. Нельзя на колдуний да волшебников полагаться. Нет мечты без веры и надежды. Когда ты в первый раз к Санте пришла, не испугавшись мрака да стужи, закачалось заклятье, но устояло. Многие ради мечты на край света идут, не представляя всех препятствий страшных, но не каждый это повторить решится. Когда во второй раз пошла, снова через все это, ослабло заклятие, растянулось, испугалось, и тебя на дно захотело утащить, оторвать от мечты твоей. А уж когда ты в третий раз тот же путь прошла, не испугавшись преград на пути, верой да надеждой порвала заклятье в клочья!
— А как же сестра моя любезная, ее сын, и детские голоса в доме? – спросила принцесса.
Улыбнулась колдунья:
— Это испытывал тебя Санта, крепость мечты твоей. Ты все испытания прошла и добилась своего!
— И все равно, спасибо тебе, бабушка колдунья, за человеческую помощь, за мудрость, за участие.
— Вот это другое дело! – согласилась колдунья, — Теперь и ты волшебницей стала, сама чудеса творишь.
— Какие чудеса?
— А разве Габи не чудо? Разве не чудо, что ты черное заклятие победила?
— Чудо! – согласилась принцесса.
Вернулись они в Город и стали дружно жить-поживать и другим помогать.
Тут и сказочке конец, а кто слушал – молодец!