Почти все свободное пространство на полу небольшой комнаты Котика было завалено барахлом. Выцветший рюкзак с распущенной шнуровкой безвольно обмяк зеленовато-серым бурдюком ровно посредине, раскидав щупальца лямок. Обрубок туго свернутой палатки пристроился рядом, возлежа верхней частью на мягком цилиндре спальника. Носки, шапки, продукты ровным слоем покрывали пол. Котик сидел на полу, расставив ноги, над ним стоял отец. Снизу Котик почти не видел его лица, а плохо выбритый с провисшей складкой подбородок симпатий не вызывал, поэтому мальчик смотрел в пол прямо перед собой.
— Так зачем второй спальник? — выспрашивал отец.
— Ну я же сказал — вдруг кому понадобится… — монотонно отвечал Котик.
— Сколько вас всего идет?
— Человек десять.
— А чего ж ты не десять спальников берешь?
— Другие тоже берут, но, может, кому-то не хватит.
— Молодец, заботливый какой! — ухмыльнулся отец.
— Хорошо, не буду брать второй, только себе возьму. Можно?
— Да ладно, бери оба, мне же просто интересно, может, ты кому-то конкретно берешь? Ты же не просто так его из гаража притащил.
— Нет, никому. Давай… я не буду второй брать?
— Да бери, бери… — снисходительно сказал отец. — Только не прожги его там и не залей. И вкладыши возьми.
— Угу.
— Так… Продукты какие берете? Крупы там, тушенку?
— Пап, не буду я их брать. А то, как дурак, со своими крупами буду.
— Как дурак? — удивился отец. — Да нет, Игорь, это те, кто не возьмут продуктов, дураками окажутся, когда проголодаетесь. У вас же начпрода нет, вы не сговаривались, кто что возьмет?
— Угу.
— Что — угу? Вот и бери побольше. Если что, назад привезешь. А тушенка с макаронами еще никому в походе не мешала.
— Ну, па-а-ап….
— Выходит, спальник мы на всякий случай берем, тут мы умные, а продукты прихватить, так это — как дурак, да?
— Ладно, ладно, возьму!
— Котелок кто-нибудь берет?
— Я не знаю.
— Понял. Возьмешь наши котелки, два, которые друг в друга вкладываются.
— Но…
— Никаких «но». Лучше лишние иметь, чем вообще без котелков.
Котик уныло глядел на разбросанные вещи, а отец продолжал:
— Топор, фонарик?
— Пап, ну мы же всего на один вечер…
— Слушай отца: фонарик нужен и на один вечер. Топорик тоже не помешает. Спички возьми.
— У Сергея зажигалка есть.
— Зажигалка? Курит, значит.
— Нет, что ты, пап!
— Да ладно, не заливай мне, зачем еще зажигалка нужна… Ты только не вздумай!
— Не-ет… я — нет.
— Вот-вот.
В комнату заглянула мать:
— Игорек, и туалетную бумагу возьми.
— Ма-а-ам! — взвыл Котик.
— Не «мам», а возьми, — строго сказал отец. — Отмотай немного от рулона, в пакет полиэтиленовый заверни — и в карман куртки. Не понадобится — назад привезешь, а понадобится — помянешь маму добрым словом.
— Да обойдусь я!
— Обойдешься? А чем ты задницу будешь в лесу подтирать, если приспичит? Березовыми листочками? Или крапивой? А ты знаешь, какие еще растения, кроме крапивы, ожог вызывают? Ты вообще когда-нибудь листиком подтирался?
— Нет, ну…
— А я подтирался. После войны в деревне у бабы Веры даже газет не достать было. Да и вообще, за использование таким образом газеты «Правда»…
— Что?
— Ничего… Бери бумагу. Все.
Котик встал и, демонстративно повесив плечи и загребая ногами, поплелся в туалет.
* * *
За окном было почти темно, Котик сидел за столом и читал химию. Настольная лампа слева освещала почти весь ученический стол и бросала овальное желтое пятно на потолок. В доме напротив в одном окне мигал свет — то зажигался, то гас. Котик присмотрелся. Дом был далеко, не разобрать, что там происходит. На сигнал SOS (три коротких, три длинных и снова три коротких) было непохоже: мигание шло с равными промежутками. Непонятно… Котик отложил учебник и встал. Посреди комнаты в сумерках возвышался небольшой, но тяжелый замшелый лесной валун, из-за которого выглядывал хитрый лесовичок. Котик щелкнул выключателем на стене и зажмурился от хлынувшего с потолка света. Валун оказался набитым и увязанным рюкзаком, а лесовичок… А лесовичка не было — видимо, успел спрятаться. Котик смотрел на рюкзак, и желание куда-либо ехать уменьшалось и уменьшалось, пока совсем не пропало. Ему стало скучно и тоскливо. Лучше бы остаться завтра дома, почитать химию, сделать себе воды с вареньем, поставить на проигрыватель пластинку «Порги и Бесс» в исполнении Фитцжеральд и Армстронга… Но уже никак не отказаться. Весь вечер они созванивались и договаривались, что и как. Завтра в 10:20 на остановке. Значит в десять минут одиннадцатого надо быть у Вишниного подъезда.
* * *
Котик лежал и при свете торшера читал рассказы Александра Грина. Рассказы были мрачные, про щемящее одиночество и недобрые предчувствия. Глаза перестали видеть текст, он задумался. Рюкзак посреди комнаты опять норовил превратиться в булыжник.
Ручка двери повернулась, в комнату заглянула мать.
— Игорек, ты все собрал?
— Да, все.
— Тебя во сколько разбудить?
— Ну… давай в полдевятого.
— Игорек, давай пораньше: я же ухожу в четверть девятого, а надо еще проверить, как ты собрался, попрощаться.
— Мам, я нормально собрался. Буди когда хочешь. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — ответила мать с тяжелым вздохом и закрыла дверь.
Из-за закрытой двери было слышно, как она что-то шепотом втолковывает отцу. Вскоре дверь снова отворилась, теперь это был отец.
— Игорь, я завтра попозже на работу пойду, так что дособерем тебя.
— Да все у меня собрано!
— Хорошо, завтра тебя разбужу. Все, спок!
— Спок! — ответил Котик.
Дверь закрылась. Он с раздражением захлопнул книгу, кинул ее на стол и, не вставая, дотянулся до выключателя торшера. Стало темно. Котик глянул на стену: индеец натянул безобразную насмешливую ухмылку и развязно подмигнул. Котик показал ему язык, повернулся на правый бок, вытянув руку в сторону рюкзака, и закрыл глаза.
Спал он плохо. Иногда на секунду включал торшер, чтобы посмотреть на часы, и тут же гасил снова. Время двигалось скачками: 3:27… 3:39… Индеец на карте, похоже, спал… 3:54… Да когда же утро наконец?! Может, встать, химию почитать…
* * *
— Или кто-то сейчас встает, или в поход никто не идет! — прорвался в его ватную голову знакомый голос.
Котик с трудом разлепил один глаз. Над ним стоял отец, было светло.
— Ща… — пробормотал Котик и снова стал проваливаться в стремительно закручивающуюся по часовой стрелке воронку.
— Ага, — согласился откуда-то сверху голос. — Значит никто никуда не идет.
Резким броском Котик медленно повернулся на бок, спустил ногу и стал перекатываться к краю дивана. Героическим усилием сел и разлепил глаза, но ничего не увидел, кроме размытого света.
— Сколько? — спросил он.
— Семнадцать, — ответил отец.
Голова начала немного проясняться, а взгляд фокусироваться.
— Что — семнадцать? — удивленно спросил он.
— А что — сколько?
— Времени сколько?
— В смысле, который час? Почти девять.
Котик вздохнул, встал и, качаясь, побрел в туалет.
Завтрак и сборы получились скомканными. Отец что-то внушал, твердо и убедительно, иногда переходя на доверительный тон, почти шепот, но Котик не слушал. Он согласно кивал головой и поглядывал на часы, минутная стрелка которых неспешно опустилась вниз и, повисев там немного, начала неумолимо подниматься, почти незаметно прыгая со ступеньки на ступеньку. Он перетащил рюкзак из своей комнаты в прихожую и еще раз глянул на карту: носатый индеец невозмутимо смотрел на него перекошенным глазом.
Когда стрелка на часах встала вертикально и приготовилась начать получасовой спуск, Котик уже стоял одетый в прихожей и тщательно зашнуровывал высокие кеды.
— Ничего не забыл? — спросил отец.
— Вроде нет.
Отец приподнял рюкзак:
— Ого, ничего так, приличный! Помочь до лифта дотащить?
— Па-а-ап!.. — возмущенно протянул Котик.
— Да ладно, я же шучу, — отец дружески, но довольно больно ткнул сына в плечо и потрепал по голове.
— Угу, — кивнул Котик, надевая выцветшую брезентовую отцовскую штормовку.
— Пока, я пошел, — сказал он, взгромоздив на спину бесформенный груз, который тут же оттянул плечи назад.
— Пока, Игорь! — отец снова похлопал его по плечу и отступил.